Как совмещать работу и творчество. История Климента Таралевича — офисного работника и автора телеграм-канала CHUZHBINA

— Расскажи про свой телеграм-канал об эмиграции.

— Я давно увлекаюсь темой эмиграции: читал книгу за книгой, натыкался то на одну русскую или украинскую фамилию, то на другую. Захотелось пристроить этот материал, и тогда приятель натолкнул меня на идею завести канал. Так появилась «Чужбина», на которую подписана плеяда журналистов и пара-тройка писателей. Кто-то меня читает. Еще я веду рубрику на сайте «Ватникстан», где мы еженедельно выкладываем статью или рассказ писателя, связанный с жизнью на чужбине. Начали с рассказов писателей первой волны. Потом я открыл для себя русский Харбин. Я трактую чужбину в максимально широком значении этого термина, это — «наши за рубежом».

— Почему ты заинтересовался темой эмиграции? Понятно, что мы, живя в Лондоне, эмигранты, но все же? Почему решил глубже погрузиться?

— Изучением эмигрантов много кто занимается: дом-музей Солженицына, Иван Толстой — ведущий радио «Свобода», Александр Генис и его тусовка из Нью-Йорка. Но мало кто выкладывает старые рассказы, и я заполнил эту нишу. Думаю, что это хорошая вещь. Мы знакомим широкую публику с тем, что мало кто читал. Я стараюсь выкладывать еще и видео по теме — хронику. В видео о Париже 1920-х или 1930-х годов обязательно находятся постеры и картины русских художников. 

Еще в эмигрантских рассказах здорово то, что писатели были сами себе хозяева. Единственной цензурой был редактор. С одной стороны, аудитория была меньше, и, соответственно, было больше «проходных» писателей и рассказов. С другой — отсутствие цензуры дало возможность писать о запретных вещах, например, о наркотиках. Описания в этих рассказах больше похожи на живой мир, нежели в советской литературе 1920-х и 1930-х годов, в которой из-за цензуры люди и сюжеты кажутся какими-то неживыми. 

Эмигрантская литература понятнее сегодняшним россиянам: тот же капитализм, те же магазины, та же свобода передвижения. Если подытожить, то такая литература ближе нашим современникам, чем советская. 

— А если взять англоязычную аудиторию, есть ли сейчас интерес у публики к тому, что пишут русскоязычные авторы в России и в эмиграции?

— Сложно сказать, если честно. До 2014 года Россия не была особо интересна англичанам. Бедная страна Восточной Европы, вроде Польши. После 2014 года мы превратились в какого-то монстра. Я не думаю, что то, что может сказать средний экспат сегодня, будет сильно интересно.

Знаешь Александра Дугина? В России над ним смеются, а он весьма котируется у западной радикальной интеллигенции. И наоборот, не думаю, что то, что скажет Людмила Улицкая, будет им интересно. Рассказывать про то, что у нас тиран, — это ужасно банально. В России кажется, что Путин какой-то уникальный. А вообще половина планеты живет в подобных условиях со своим автократом. А вот Дугин на Западе считается крут, он приходит в подкасты и даже принимал участие в дебатах с Бернаром-Анри Леви. Не знаю, кто еще из России может выступать на дебатах с западным мыслителем. 

Лимонов тоже был интересен, потому что он был панком. Еще лорд Евгений Лебедев — любопытный персонаж. Много будет хорошей мемуарной литературы, написанной олигархами. И англичанам это будет интересно — почитать про себя.

— Чем бы ты объяснил интерес со стороны Запада к русским эмигрантам в то время и его отсутствие сейчас?

— Масштабом личностей эмигрантов тогда и сегодня, отсутствием оригинальности у нынешних эмигрантов, а также реальным интересом к культуре, языку и в целом к странам пребывания. Возможно, дело кроется в отсутствии драмы в русской эмигрантской жизни сегодня. Может, это и неплохо? Не всем же жить в эпоху перемен… Хотя, кажется, она как раз сейчас наступает, того и гляди появятся и гении. Да и давайте скажем честно: а где сегодня английские или даже американские гении пера или кинокамеры? 

— Чем ты еще занимаешься, кроме телеграм-канала?

— Пытаюсь вести подкаст, где я созваниваюсь со своими интернет-друзьями, и мы обсуждаем что-то нишевое по истории или по современности. Как только я переехал в Лондон, то променял свою социальную жизнь на интеллектуальную. Открыл для себя живопись, обошел все лондонские галереи. Прочитал все книги, которые хотел в юности, начал писать рассказы… Хотел бы опубликовать книгу в идеале.

— Выходит, ты мало с кем общаешься, приходишь домой после работы и создаешь контент?

— Без экстрима, но в принципе да. Я не сильно инвестировал в местные отношения, потому что мне не понравилось общаться с англичанами в корпоративной обстановке. Я нашел ее ужасно душной: нужно строить из себя того, кем я не являюсь. Мне также не понравились местные русские, потому что те, кого я видел, пытались быть гипертрофированными англичанами. И я решил, что буду изучать эту страну сам.

— Как же у тебя получается писать про эмигрантов без общения с ними? 

— Ну, я частично самоизолировался от прямого общения, но не от Интернета. У меня есть еще один проект сейчас — каталогизация русских, украинских и белорусских могил большого Лондона. Как-то я случайно попал на Chiswick New Cemetery, где похоронено около сотни русскоязычных, включая двоюродную бабку Ника Клегга Муру Будберг — двойного агента MI6, ОГПУ и любовницу Горького и Уэллса. Решил ради интереса посмотреть в Википедии, что это за люди. Выяснилось, что это родственники Воронцовых, Айвазовских, Бенкендорфов… С тех пор уже почти год, как я хожу по кладбищам Лондона, ищу могилы наших и собираю информацию об этих людях. Звучит крипово, но на выходе получится уникальный результат — каталог всех восточных славян Лондона XX и начала XXI века. Может, даже книга о том, чем здесь занимались наши.

— Что тебя мотивирует работать над своими проектами каждый вечер? 

Мне нравится описывать реальность, я думаю это важно. Может, через какое-то количество лет это станет интересно. Блог я веду по инерции, в том числе потому, что я не мыслю себя, не изучая что-то. Ну и хочется пробиться со своими рассказами куда-то.

В общем мне казалось странным, что я читаю все эти книги, но занимаюсь офисной работой, не связанной с тем, что я читаю, — что-то не так в этом уравнении. Мне хотелось выплеснуть все это, что и стало большой мотивацией. 

— Как ты переключаешься между хобби и работой?

— До ковида я читал в метро по дороге на работу и с работы, а вечером ужинал и садился за блог. У меня нет проблем с тем, чтобы перестроиться, потому что мне мои занятия в удовольствие. Мне нравится читать книги, заниматься блогом, писать рассказы. Я не смотрю сериалы, но подкасты слушаю между делом. Сейчас я следую такой модели: в течение дня мне приходит какая-то мысль, я ее записываю в телефоне, а потом в конце дня разбираюсь с записями. 

— Ты хотел бы уйти со своей работы и найти способ монетизации хобби? 

— Конечно. Но если ты хочешь стать писателем сегодня, то стоит умерить свои амбиции. Продолжай пахать в офисе и вечером пиши книгу. Мне кажется, для среднего человека так и есть.

У тебя был вопрос, хватает ли мне общества, но общество-то у меня есть. Мне не хватает разговора по душам с англичанами, но они сами его не ведут. 

— Главный вопрос: почему ты не говоришь своего настоящего имени и не показываешься на фото?

— Потому что я живу в очень «свободной» стране, в которой люди косо смотрят за какие-то выраженные взгляды. Ничто не мешает вырвать из контекста фразу, перевести ее и отправить начальнику на работу.

Я не чувствую, что это общество, где можно говорить о политике. Я приехал в 2013 году, честно думал, что The Guardian, BBC, The Financial Time — это пример журналистики, которой не хватает в России. Но увидел, что это такой же режим: такая же гидра с двумя головами со своей повесткой и скандалами, высосанными из пальца. Мне кажется, многие англичане сами не представляют, что есть мир вне BBC. Эта особенность не красит Британию.

Сначала реальную Англию мне открыл Брекзит. Но потом открытием стали ультралевые и ультраправые подкасты, в которых люди открыты в своих высказываниях, хотя и прячутся за аватарами. 

— Не могу не спросить: что же тебя удерживает и почему ты не пытаешься найти более комфортную среду для обитания?

— Да нет, Англия замечательная страна, а англичане — хорошие люди. Особенно мне нравится английская культура труда. Скажу банальность, но многие плюсы этой страны держатся на традициях, которые медленно и верно уходят в прошлое. Это грустно. Погода еще нравится. 

Тут есть свои минусы, определенно. Однако пока они перевешивают плюсы. Пока! А мейнстримное общество мне не нравилось и в России. И здесь меня также раздражают несоответствия между тем, что декларируется, и тем, что есть на самом деле. 

Рассказы Климента и проект о русских могилах.

Подкаст «Вехи»

Фото на обложке: Unsplash