Шпион, который ушел в холод. Алексей Зимин о Киме Филби (часть III)

(Продолжение. Начало — здесь и  здесь.)

Часть третья. Закат Европы

В исторических совпадениях нет ничего случайного, но в них нет и закономерности. 

Первый раз я всерьез задумался о Киме Филби, когда снимал очередную квартиру в Лондоне. Агент со смесью гордости и ужаса, как говорят о квартирах с привидениями, сказала мне: «Кстати, здесь недолго жил Ким Филби. Знаете, знаменитый шпион?»

В квартире пахло арабской едой, за окном шумела Edgware Road, гостиная была чуть больше уборной. Обои, судя их состоянию, не менялись с середины тридцатых годов. То есть, Филби точно провел немало времени, глядя на их нехитрые узоры.

Я не снял ту квартиру, но потом, когда увлекся историей ее арендатора, обошел все остальные его лондонские адреса. Один из них — на пересечении St Petersburgh Place с Moscow Road — настоящий простор для обобщений. Дом в голландском стиле, рядом с синагогой. Недалеко русское посольство на самой дорогой улице Лондона и магазин «Калинка», где последние тридцать лет продают докторскую колбасу литовского производства и польские пельмени. 

***

Во времена Филби пельменей не было. Но были греческие рестораны, где еда состоит на 90% из оливкового масла, в котором плавают пережаренные протеины. Эти рестораны есть в Bayswater до сих пор — это исторически место, где селились русские и греки. Напротив моего дома на Craven Hill есть даже греческая церковь в переделанном гараже. Перед ней задумчиво курит какой-то митрополит, одетый во все черное, как и его Mercedes, стоящий перед церковью. 

Но эти указания свыше, эти знаки на самом деле ни на что не указывают. Семья Филби жила здесь недолго, сам Ким непрерывно переезжал с места на место, а мама его в итоге обосновалась в Chelsea, что, конечно, учитывая обстоятельства перемещения русских капиталов в начале XXI века, тоже можно считать русским следом.

Совпадения, повторюсь, намекают, но не объясняют. Один из кембриджских менторов Филби Людвиг Винтгенштейн был одноклассником Гитлера. Австрийский еврей из очень богатой семьи, возможно, он стал травмой для будущего фюрера. Но вряд ли. Как говорят исследователи, они не очень запомнили друг друга в гимназии Линца. И в «Майн Кампф» Гитлера и в «Философском трактате» Винтгеншейна нет никаких намеков на детские противоречие двух австрийцев.

Филби был страшно увлечен Австро-Венгрией. Пышной ее внешней историей и очень скромной повседневностью. Ее турецкой кухней на Балканах и философией столичных кафе Вены и Будапешта. Но на рубеже 1932-1933 годов его начинает занимать Германия. Хорошее знание немецкого позволяет ему понимать происходящее, а факельные шествия и триумфы на демократических выборах нацисткой партии делают Берлин и Мюнхен предметом его главного интереса.

Он уже не социалист, а коммунист. И фашизм — главное зло, которое противостоит социальным идеям Маркса. В путешествиях по Европе Филби видит это зло очень близко. Как говорят, он был очень неплохим фотографом. Поэтому умел видеть то, чего не видели другие.

***

Но сначала была Вена. 

Филби отправляется в город шоколадного торта «Захер», оперы, еврейских богачей и декадентских художников (одним из которых двадцатью годами раньше был и Адольф Гитлер), и попадает там в первый свой большой политический замес. 

В Вене, как и во многих европейских странах, выясняют отношения социалисты, коммунисты и крайне правые. Филби — на стороне коммунистов. Некоторые его биографы считают, что уже тогда он был завербован советской разведкой, но подтверждения этому они приводят слишком косвенные. Например, один автор говорит, что Филби сумел раздобыть небольшую сумму для эвакуации одной еврейской семьи сионистов и социалистов в Будапешт, когда австрийские власти от политических дебатов перешли к массовым расстрелам. И, дескать, скорее всего, он нашел эти деньги в советском посольстве.

Но, во-первых, Филби, как показывает его прошлый и, особенно, будущий опыт, был человеком ловким и умел решать проблемы похлеще. А, во-вторых, трудно представить себе советского военного атташе, к которому является с улицы молодой англичанин, пусть и с правильным паролем и отзывом, и просит денег для эвакуации непонятно кого, каких-то почти случайных евреев.

Скорее всего, все было проще. В те времена, как и сейчас, активисты могли довольно быстро организовываться в небольшие группы. Особенно успешны в этом были как раз сионистские и коммунистические бригады, которые занимались созданием подобных сетей еще в конца XIX века под эгидой еврейской организации Бунд. Во время своих многочисленных поездок по Австро-Венгрии Филби, видимо, наладил в этих кругах коммуникацию, и когда в Европе опять по-настоящему запахло жареным, рванул в пекло. Благо университет он к тому времени окончил, никой работы пока не предвиделось, и он всегда умел оказываться в центре событий.

Вена 1932 года была не похожа на город Штрауса, штруделя и балов дебютанток. Там действовал комендантский час, несудебные расстрелы, обыски и аресты были повседневной практикой. Австрийский канцлер Дольфус размазал оппозицию артиллерийским огнем, объясняя это тем, что спасает Европу от дьявола коммунизма.

Филби был слегка защищен от репрессий своим британским паспортом, но, в конце концов, в городе стало опасно и для него. Власти объявили, что интернируют его в течение суток. В дорогу с собой Филби взял несколько книжек (он купил собрание сочинений Ленина на венской барахолке) и свою первую жену, и вообще первую женщину, о которой известно в его жизни. Ее звали Литци Колман, она была разведенной еврейкой и коммунисткой. Увозя ее в Британию, Филби фактически спас ей жизнь.

Это, разумеется, позже породило массу спекуляций о том, что брак был морганатическим и Филби действовал исключительно в рамках антивоенного активизма. Как говорят в таких случаях, англичане: yes but no. Это был тот случай, когда обаятельная умная девушка с коммунистическими убеждениями должна была быть спасена не только по правилам долга, но и по зову чувств.

***

Возможно, именно Литци свела Кима с загадочным светским шпионом XX века, предположительно австрийцем, одно из многочисленных имен которого было Арнольд Дейч. Он создал из бывших студентов Кембриджа во главе с Кимом Филби самую эффективную ячейку в истории международного шпионажа. Десятилетиями позже ее назовут «Кембриджской пятеркой».

Благодаря Филби и его друзьям Сталин получал самые свежие новости с западных фронтов, которыми с ним не собирался делиться Черчилль, и расшифровки донесений гитлеровских штабов (шифровальную машину вермахта Enigma хакнул, напомню, тоже выпускник Кембриджа Алан Тьюринг, которого называют отцом современной информатики). После войны Филби участвовал в передаче документов с разработками ядерного оружия и практически парализовал деятельность британской контрразведки в восточном блоке — даром что сам и являлся ее непосредственным руководителем.

Эти кембриджские студенты были романтиками, они не брали за свои услуги денег, руководствуясь представлениями об уменьшении мирового зла через перераспределение силы. Кто знает, если бы не их труд, Черчилль и Трумэн, возможно, не отказали бы себе в удовольствии сбросить на Москву атомную бомбу по имени «Толстяк-2».

К началу 1960-х все члены пятерки, кроме одного, про которого так никогда и не узнали наверняка (сейчас им считается Кернкросс, но основные показания по этому делу давал советский перебежчик Гордиевский, и есть еще масса версий, кто мог быть этим пятым, включая одного из лейбористких премьеров и того же Тьюринга), были разоблачены. И все избежали наказания.

Трое, включая Филби, окончили свои дни в СССР, пользуясь генеральскими привилегиями и возможностью выписывать книги и сигареты из Лондона. А хранитель Королевской картинной галереи сэр Энтони Блант был лишен рыцарского титула и уволен со своего поста, но избежал не только заключения (считается, что британское правительство не захотело таким образом втягивать в разбирательство королевскую семью), но даже академического преследования. Его книги о Пуссене и итальянском Возрождении до сих пор классика учебной литературы.

Конец третьей части. Продолжение следует.