«Свет и Тьма»: маэстро Василий Петренко — о серии концертов Lights In The Dark

При этом Василий демонстрирует невероятный диапазон знаний музыки, литературы, искусства. О великих композиторах он говорит так, как мы говорим о своих соседях по даче или ближайших родственниках. Он знает о них все. И в этом нет никакой фамильярности или панибратства, скорее чувство кровной близости. Музыка сближает, убежден Петренко. Она способна разрушать преграды и барьеры, которые люди зачем-то для себя возводят. При этом музыка может стать и защитой, и утешением, и вселить веру в будущее. Недаром свой новый концертный цикл с Королевским филармоническим оркестром Василий назвал Lights in the Dark («Свет во тьме») и подобрал уникальные произведения, способные вступить в непосредственный диалог с сегодняшним временем. 

Для начала первый вопрос. Как возникла идея объединить таких разных композиторов? И почему именно им в самые темные времена, которые их тоже не миновали, было дано увидеть свет надежды?

Идея этого проекта пришла не только в связи с войной в Украине. Тут и пандемия, и экономические потрясения, и многое другое.  Но, конечно, мы шли от судеб и персоналий самих композиторов. Многим из них пришлось немало претерпеть.  Достаточно вспомнить целый ряд композиторов, вынужденных эмигрировать из Европы в 1930-е годы. Могу назвать вполне благополучного на первый взгляд Малера, который в какой-то момент покинул Вену, потом вернулся. Причем необязательно, чтобы отъезд был напрямую связан с какими-то историческими потрясениями — бунтами, революциями, войнами. Мне всегда было интересно, как автор, попав в капкан тяжелейших жизненных испытаний и обстоятельств, интуитивно нащупывает и находит для себя выход в творчестве. И не только для себя самого, но и для всего человечества. 

Вы начали свой проект с Императорского концерта Бетховена. Готовясь к нашему разговору, я узнал, что буквально в день премьеры случилось несчастье с пианистом Полом Льисом. Его сбила машина. Как вы сами это восприняли? Знаю, что музыканты люди суеверные. 

Да, тут, похоже, точно не обошлось без вмешательства злых сил. Потому что восемь лет назад так же перед концертом в Ливерпуле на Пола напали чайки. Он после индивидуальных занятий в церкви, где находится база оркестра, увидел на тротуаре брошенного птенца чайки. Попытался ему помочь, но в этот момент взрослые чайки не поняли его намерений и набросились на него, сильно поранили, так что пришлось обратиться в больницу. Больше полугода он не мог выступать. А теперь на парковке супермаркета его сбила машина. Слава Богу, ничего настолько же серьезного, но я очень благодарен пианисту Борису Гилтбургу, который нас буквально спас и превосходно исполнил «Императорский концерт».

Кроме Бетховена в вашем проекте присутствует и Берг, и Стравинский, у каждого из них тоже своя драматическая судьба, неотделимая от времени, в котором они жили. Что вы слышите в их музыке сегодня? Что хотели бы открыть? 

С музыкой, которую мы исполняем, связано немало легенд, мифов, слухов. Возьмем того же Бетховена. Известно, что свою 3-ю симфонию он посвятил императору Наполеону. Правда, потом он выдрал из партитуры это посвящение, вскочив на стол. Объявил во всеуслышание Наполеона тираном и палачом. Все это многократно описано в мемуарах и книгах, где Бетховен предстает этаким неистовым тираноборцем. Менее известен другой факт, что уже через несколько дней он хотел восстановить свое посвящение. Все дело в том, что как раз тогда намечались гастроли в Париже, где должна была быть исполнена симфония. Гастроли не состоялись, и Бетховен посвятил ее в итоге Лобковицу, меценату. И таких историй множество. Но вот что интересно, все симфонии Бетховена, и Пятая с «судьбой, стучащей в дверь», и Пасторальная… в них всегда в итоге присутствует вера в светлое начало и человеческий дух. Услышать это и передать – самое главное. А что касается интерпретации, то она, конечно, каждый раз разная. Я всегда искренне удивлялся поп-певцам, отправляющимся в долгое турне с одной программой. Как можно петь полгода подряд одно и тоже?  И, тем не менее, мастерство артиста, наверное, в том и состоит, чтобы находить каждый раз новые краски, новые оттенки, чтобы у слушателей не возникало ощущения заезженной пластинки. 

Афиша концерт, намеченного на 25 мая, конечно, поражает сочетанием имен – Скрипичный концерт Яна Сибелиуса, «Дон Жуан» Рихарда Штрауса, и музыка балета «Жар-Птица» Игоря Стравинского. Как вы сами объясняете этот выбор? И как все эти произведения сочетаются с концепцией проекта «Lights in the Dark»?

Сибелиус – национальный композитор Финляндии №1. Сам он, как мне кажется, не был столь уж политически ангажирован. А вот его жена, и особенно семья жены, были ярыми сторонниками независимости Финляндии. Поэтому во многом и симфоническая музыка Сибелиуса воспринималась как музыка освобождения, символ свободы, за который боролась его маленькая, но гордая страна. Более того, сегодняшняя политическая ситуация очень напоминает ту, что сложилась в Финляндии в канун Первой мировой войны, незадолго до Февральской революции. Тогда царская власть запретила финнам говорить на немецком языке, и одновременно были введены многочисленные ограничения и запреты на национальный финский язык. Вся официальная документация, деловая корреспонденция, паспорта – все должно быть только на русском языке. Это вызвало протесты и стало триггером массового движения за выход из состава Российской империи. А в скрипичном концерте Сибелиус отражает всю строгость и красоту северной природы, с непоколебимой верой в преодоление всех трудностей и прекрасное будущее своей страны. 

«Дон-Жуан» в массовом сознании прежде всего связан с оперой Моцарта. Чем, на ваш взгляд, отличается симфоническая поэма Рихарда Вагнера, которая, несомненно, менее известна широкой публике?

На самом деле существует великое множество самых разных версий легенды о Дон Жуане. Штраус взял за основу историю, рассказанную поэтом-романтиком Николаусом Ленау. И там несколько иначе были расставлены акценты, чем мы привыкли. Смысл в том, что Дон Жуан ищет свою истинную любовь, которую нигде не находит. И все его беспорядочные связи – это не распущенность, и даже не вызов Богу, а наоборот, попытка обрести великое чувство. И в финале, так и не познав любовь, он приходит к выводу, что без любви жизнь бессмысленна. И тогда он сам бросается на клинок Командора, чтобы поскорее свести счеты с жизнью. Если у Моцарта Дон-Жуан – это скорее повеса, который испытывает судьбу и спорит с фатумом, то тут история, мне кажется, более сложная, идущая через поиски себя, через познание мира, людей. Кстати, время написания поэмы совпало с непростым периодом в жизни самого Рихарда Штрауса, который страстно жаждал любви и семейного счастья, и вскоре обрел его с Паулиной Мария де Ана. 

Со Стравинским тоже получается необычный сюжет. Ведь изначально балет «Жар-Птица» был заказан С.П. Дягилевым композитору Лядову. Вам известно, почему у них в результате ничего не вышло? 

Лядов был безумно талантливый композитор. Но при этом безумно ленивый. Все его творчество для оркестра – это короткие, минималистические пьесы, про которые доподлинно известно, что ни одну из них он не смог завершить в срок.  По легенде, за две недели до начала репетиций Дягилев стал требовать у Лядова партитуру нового балета. Стало понятно, что музыки он не сочинил, а есть только идеи и эскизы. И тогда Сергей Павлович, который был с головы до пят повязан своими кредиторами и многочисленными обязательствами, якобы в отчаянье, буквально прокричал в коридоре Петербургской консерватории: «Неужели тут нет никого, кто бы мог мне написать одноактный балет!». И тогда по легенде ему показали на худенького студента в пенсне. Это был Игорь Федорович Стравинский. Думаю, что это, конечно, миф – у Стравинского к тому времени уже было много чего написано и исполнено, Дягилев не мог не знать «нового и многообещающего композитора»! «Жар-Птица» была создана в рекордно короткие сроки, и именно с этого балет для Стравинского начнется его мировая слава. 

Вы часто в своих концертах исполняете музыку Стравинского. Я так понимаю, что в ней ярче, чем у других, проявился этот разлом эпох, наступление новой эры. На что сегодня больше всего вы сами откликаетесь, когда дирижируете «Весной священной» или «Жар птицей»? 

Во многом вся классическая музыка ХХ века испытала влияние «Весны священной» – можно сказать, что большинство ее вышло из балетов Стравинского и политональной системы Шенберга. Что касается мироощущения Игоря Федоровича, то, судя по всему, он был «человеком в футляре». При этом, любил светское общество, красивых, ярких женщин, театральную жизнь. Обожал, когда его музыкой восторгались. Но не испытывал ни малейшей потребности, что-либо декларировать или примыкать к какому-то общественному движению, как тот же Ян Сибелиус. Всю жизнь он оставался очень частным, закрытым человеком. А позднее вообще ушел в неоклассицизм, не согласившись с тенденциями развития музыки. И в этом нет ничего удивительного. Как известно, композиторы по-разному реагируют на политические процессы и перемены в настроениях в обществе. Рахманинов в эмиграции почти не писал, был слишком занят концертами. Барток только под конец жизни вернулся к композиторской деятельности, создав несколько шедевров. А вот Стравинский продолжал упорно работать всю жизнь. Но его новая музыка с современностью почти уже никак не соотносилась. У Стравинского все больше обращений к прошлому: XVII век, уход в античность – Царь Эдип, Симфония Псалмов, Аполлон Мусагет… Но при этом каждый из композиторов пытался найти свой музыкальный ответ на тот диссонанс, который слышался ему в жизни. 

Не могу спросить и про другой ваш концерт, который грядет в Альберт-Холле 25 июня. Признаюсь, что, кроме имени Петра Ильича Чайковского и его Четвертой симфонии, остальные имена и названия не говорят мне ровным счетом ничего. Это романтическая поэма «Ламия» Дороти Хауэлл, «Концерт в одной части» Флоренс Прайс…

Есть такая важная сторона в деятельности любого большого оркестра – нам необходимо знакомить публику с новыми композиторами и их сочинениями. Нельзя всю дорогу играть Пятую симфонию Чайковского и Пятую симфонию Бетховена. Нужно расширять репертуар. Это важно и для публики, и для оркестра. Мы много и всерьез занимались современной музыкой и в Ливерпуле, и в Осло, где я руководил симфоническими оркестрами. В Лондоне, как ни странно, такие возможности весьма ограничены. Мы слишком зависим от коммерческого успеха, от продажи билетов.  Государство может обеспечить только 9 процентов бюджета, которые требуются для содержания Royal Philharmonic Orchestra.  Все остальные деньги нам надо заработать самим. Поэтому нам очень важно, чтобы у нас были полные залы. Стучу по дереву, пока проблем с заполняемостью у нас не было. Притом, что мы играем не только общеизвестные хиты. Программа 25 июня дает нам редкую возможность исполнить, как раз, менее известную музыку. Причем, как вы, наверное, обратили внимание, здесь представлены сочинения композиторов-женщин. Более того, скажу откровенно, что «Одночастный концерт» для меня в каком-то смысле даже интереснее наиболее известного концерта Клары Шуман. 

Вы вспомнили Клару Шуман, а я подумал, что еще недавно понятие «женщина композитор» практически отсутствовало или звучало как-то очень подозрительно на музыкальный слух.

Лично мне это представляется в высшей степени несправедливым – оба произведения, которые прозвучат 25 июня, были написаны довольно давно. К сожалению, на тот момент восприятие роли женщины в обществе, взгляд на нее, как самостоятельного творца, был совершенно другими, чем теперь. Другое дело, что эти женщины продолжали упорно работать, невзирая ни на что. Большинство из произведений, созданных ими, исполнялись не более, чем по одному разу, к ней относились как к диковинке, прихоти, не оценивая по достоинству! На следующий сезон мы планируем сочинения Галины Уствольской, Софии Губайдулиной…

У Royal Philharmonic будет женский период? 

Нет, не совсем так. Просто я придерживаюсь в музыке принципа «хорошо сбалансированного питания». Для здорового существования пища должна быть разнообразной. Так и в музыке, невозможно питаться все время чем-то одним. Чем больше возможностей увидеть, понять, прочитать, тем более разносторонним будет вкус и здоровой наша духовная жизнь.

 В конце апреля в Альберт-Холле прошла еще одна важная премьера – исполнение Седьмой симфонии Шостаковича («Ленинградской») под вашим руководством со специальными видеоинсталляциями Кирилла Серебренникова и Ильи Шагалова. Расскажите, что это был за проект?

Да, это особенный проект, который переводит как бы 7-ую симфонию в общемировой контекст, уводя непосредственно от событий Второй мировой войны и блокады Ленинграда. Эти видеоинсталляции представляют собой фантастические по своей силе кадры, которые выглядят не просто как иллюстрация к музыке Шостаковича, но вступают с ней в непосредственный диалог, усиливая и дополняя ее новыми смыслами, новой болью и страстью. Антитоталитарный пафос 7-й симфонии был дополнен изобразительной силой современной видео фрески, которая оживала на глазах слушателей. Фактически, это самостоятельный взгляд видеоартиста. Вместе с песнями Курта Вайля на стихи Уолта Уитмена на английском языке и «Финляндией» Сибелиуса, как мне кажется, возникла панорама взглядов и точек зрения людей с разных сторон на одну из самых драматичных страниц мировой истории. 

Я так понимаю, что в ближайшее время вас ждет еще один проект с Кириллом Серебренниковым. Это постановка «Бориса Годунова» в Амстердаме в Королевской опере. Вы как-то признались, что это два совершенно разных способа существования в музыке – дирижер во главе симфонического оркестра и дирижер в оперном театре. Какая ипостась вам ближе? 

Наверное, тут лучшая аналогия – вождение разных автомобилей. Когда ты за пультом симфонического оркестра – это замечательная гоночная машина, тобой самим отлаженная, идеально под тебя подогнанная. Ты можешь разогнаться, сделать лучший маневр, показать рекордное время. Когда ты дирижируешь оперой, – в твоих руках огромный грузовик с прицепом, у него большая масса, инерция хода. Тяжеловоз необязательно будет мгновенно откликаться на все твои прикосновения и пожелания. Но на нем ты можешь перевезти значительно больше груза… Конечно, тебе надо постоянно учитывать, как много людей задействованы в любой оперной постановке. И все это движется, все это надо как-то соотносить с музыкой. В идеале добиваться полной синхронизации и естественности. Обе стороны дирижерского искусства безумно интересны и в будущем мне бы хотелось достичь большего баланса, чаще дирижировать оперными спектаклями.

Почему вы с Кириллом Серебренниковым остановили свой выбор на «Борисе Годунове» Мусоргского? 

Думаю, потому что это, на мой взгляд, одна из самых актуальных опер в русском оперном репертуаре. Она таковой была и двадцать лет назад, и сто двадцать. Ничего не меняется. Основная идея новой постановки – пассивность и нежелании людей принимать участие в выборе своих правителей и отвечать за судьбу своей страны. Что неизбежно приводит к страшной катастрофе. Нам не надо забывать, что после смерти Годунова началось смутное время, когда сама российская государственность оказалась под угрозой исчезновения. Длилось это почти тридцать лет: и голод, и войны, и междоусобица… во многом из-за того, что при «выборе» Бориса никакого выбора и не было предоставлено. Народ не просто безмолвствовал, как в финальной ремарке Пушкина, он не осознавал последствий своего безмолвия.  Поэтому мы попытаемся посмотреть на драму Бориса Годунова не только через призму исторических героев, хроник и летописей, но в некоей совокупности судеб и жизней, озвученных грандиозной музыкой Мусоргского. Кирилл Серебренников предложил смелое сценографическое решение – история Бориса Годунова будет происходить практически «в наше время», внутри и во дворе панельных домов, во многом по эстетике фотографий Дмитрия Маркова (увы, ушедшего от нас не так давно). Первые репетиции уже начались и мне безумно интересно, какой получится премьера 10 июня в Амстердаме. 

Мне кажется, у вас очень логично и красиво выстраивается программа нынешнего музыкального сезона. Но я посмотрел ваше расписание предыдущего года и… обомлел – 93 города, 23 страны. Первая мысль – где же вы живете? И как вы все это выдерживаете? 

Официально я живу в Лондоне. Считаю, что дирижеру важно жить там, где находится его основной оркестр.  Но путешествовать приходиться, действительно, много — Google мне за прошлый год насчитал 38 стран и сто с чем-то городов. Выступать приходится часто, путешествовать много. Еще время от времени я навещаю отца в Санкт-Петербурге, он очень пожилой человек и требует ухода. И продолжаю поддерживать контакты с родственниками в Киеве – как и у миллионов людей из бывшего Советского Союза, у меня и русские, и украинские корни.

Сейчас ведутся острые дискуссии, что искусство тоталитарной эпохи, которой безусловно принадлежит и музыка многих советских композиторов, оказалось в опасной близости к имперской идее, что война в Украине отбросила свою мрачную тень на все искусство времен Великой Отечественной войны. Согласны ли вы с этим? Нуждается ли это искусство в реабилитации на Западе?

Мне не кажется, что музыку, например, того же Шостаковича надо защищать. Ее не надо запрещать. Это глупость, которой мир время от времени болеет, – Вагнер, умерший за пятьдесят лет до прихода Гитлера к власти, не был виноват, что его музыку взяла себе на вооружение нацистская идеология. За свою жизнь я десятки раз продирижировал увертюрой Чайковского «1812 год».  Причем эта пьеса всегда шла в США на День Независимости 4 июля, причем тут Наполеон или 1812 год? Но для американцев – это была очень традиционная победная музыка, которая лучше всего выражала состояние их духа, с салютами и фейерверками. Потом, правда, увертюру запретили, заподозрив в ней чрезмерный российский национализм, что тоже абсолютная глупость. Тем не менее, с такой точкой зрения на музыку Чайковского приходится сталкиваться. Но я убежден, чтобы понимать другую нацию, другую ментальность, историю, необходимо знать культуру этой страны, нельзя ее «запрещать»! Собственно, это и есть Lights in the Darkness, тот самый свет, разгоняющий мрак. Свет, который сегодня нам всем так необходим.                                     

Серия концертов продлится до 25 июня в Royal Albert Hall:

• 27 апреля — Симфония №7 Шостаковича;
• 20 мая — Шопен в исполнении Юнчан Лим;
• 25 мая — Сибелиус в исполнении Максима Венгерова;
• 25 июня — Четвёртая симфония Чайковского.

Запланировать визит можно по ссылке.