Загрузка ...
Дмитрий Ямпольский,
юрист, предприниматель, филантроп
Мы с Лёшей были близкими людьми. Не могу сказать, что ближайшими друзьями, но, как говорит один мой друг, если так долго и много знаком, если так много вместе делаешь, то становишься уже почти родственником. Мы помним Лёшу — он был человеком молчаливым, от него редко можно было добиться долгих речей. Но всё своё тепло к миру, свою любовь и этот полуироничный, полный тепла взгляд на жизнь он выражал не словами, а просто присутствием, жестами, интонацией.
Мы могли сидеть вместе и ни о чём не говорить — и этого было достаточно. Когда он начинал петь, становился особенно крутым собеседником — и вот так мы и жили, делали проекты, всегда с удовольствием. Лёша был фигурой, которая нашу бурную компанию уравновешивала. Для меня он никуда не ушёл — нет ощущения, что его нет. Лёша был настолько живой, настолько всегда рядом, что он остаётся в моей жизни и сейчас.
Елена Вольцингер,
экс-издатель журнала «Афиша-Еда»
Я познакомилась с Лёшей в 2005 году, когда пришла работать в издательство «Афиша» издателем журнала Афиша.Мир. Он тогда был главным редактором, нас представил Илья Цинципер. Мне было ужасно страшно — Лёша был опытным редактором с внушительным послужным списком, а у меня это был первый день в издательском деле. Я сразу призналась ему, что чувствую себя самозванкой. Он сказал: «Это ерунда, даже хорошо — сможем на всё взглянуть заново и вместе». Так начался наш профессиональный тандем, который продлился много лет: Афиша.Мир, путеводители, потом журнал Афиша.Еда и вся редакция со всеми её приёмами.
Мы проводили друг с другом больше времени, чем со своими семьями. Моя дочь приходила к нам в редакцию просто чтобы меня увидеть. После рабочих недель мы проводили вместе и выходные — семьями, за разговорами и смехом. Лёша постоянно меня кормил и пытался убедить, что я просто не пробовала вкусно приготовленный лук. Всё время подсовывал его в разных видах и ужасно расстраивался, когда я снова его распознавала и отказывалась есть.
Было много смешных моментов. Например, когда приближался какой-нибудь важный дедлайн — презентация, встреча, что угодно. После двадцати пяти моих тревожных напоминаний Лёша присылал длиннющий ответ из трёх букв: «угу». И это значило, что всё будет нормально, просто не надо нервничать. Сначала я переживала, потом поняла — если пришло «угу», значит всё под контролем.
Мы провели годы вместе — работали, путешествовали, отдыхали, хохотали. Было много весёлых, сложных, насыщенных лет. Я до сих пор не верю, что его нет. Мне куда легче представить, что скоро увижу новость о том, что он вместе с Илоном Маском открыл столовую на Луне. В это верится больше. Потому что он есть.
Алексей Казаков,
продюсер, сценарист
Про Алексея Зимина, которого мы звали Кузьмой. Его величие было видно ещё в университетские годы — это 1994–1995-й. Он жил тогда у Черноуса — реального персонажа книги Венедикта Ерофеева Москва–Петушки. В те времена всё Замоскворечье стояло в палатках, и продавцы пива придумали маркетинговый ход: выставляли бутылки на полке перед прилавком. Но алкоголики стали их воровать, и тогда бутылки начали привязывать к прилавку верёвками.
Вот тогда Алексей и Максим Семеляк, когда кончались деньги на выпивку, брали ножницы и шли по палаткам района. В пять–шесть утра по улицам бродила банда «верёвочников» и состригала пиво с витрин. Величайший романтический эпизод эпохи. Вскоре, конечно, продавцы отказались от этих верёвок — опыт оказался недолговечным.
Оуэн Мэттьюз,
писатель, историк, журналист
Самое удивительное, что произошло уже после смерти Алексея, — на его похоронах я понял, сколько у него было разных миров и друзей. Насколько у него была богатая, разнообразная жизнь. И понял, что я знал лишь один её маленький срез — журналистский, лондонский.
Познакомились мы у меня дома, на кухне, в Стамбуле. Мы устраивали ежегодные вечеринки, и кто-то привёл Алексея — я даже не особо его заметил. А на следующий день, с тяжёлым похмельем, спускаюсь на нижнюю кухню и вижу — стоит бородатый, молчаливый человек, готовит. Он с утра сходил на рынок, накупил мешки продуктов и теперь спокойно, сосредоточенно готовил завтрак для всех. С этого всё и началось.
Мы стали дружить, болтать, готовить вместе. Его ужасно не хватает. Уже год прошёл, а не укладывается в голове, что его больше нет. Но он всё равно с нами — в душе, в памяти, и, конечно, на кухне. Когда я готовлю по его рецептам, мне кажется, он рядом.
Юрате Володзько,
шеф-повар ZIMA Restaurant
Когда он уехал в Белград представлять свою первую книгу, я собиралась поехать туда через неделю. Перед этим мы пообедали — и договорились созвониться. За пару дней до того, как я узнала, что его не стало, он позвонил мне из Белграда. Был в каком-то красивом парке за городом, где много сов — огромные деревья, и на них живые совы, которые прилетают туда зимовать. Он прислал фотографию одного дерева: на нём декоративные совы, а на следующий день написал, что настоящие уже прилетели. Мы подумали, что было бы здорово сделать в Белграде ужин, посвящённый комфортной еде. Посмеялись, что каждый человек выбирает, где ему зимовать — как эти совы. Это был наш последний разговор.
На кухне Алексея все ужасно любили. Он всегда шутил, и у каждого блюда у него была своя история. Хотя готовил он серьёзную еду, его стиль работы был лёгкий, почти игровой — в этом и была его особенность. Для него еда была способом рассказать о культуре, о людях, о времени. Он знал, кто придумал то или иное блюдо, кто его любил, кто не любил.
Он всё собирался поехать в Вильнюс — попробовать цепелины. Я обещала отвезти, но так и не успела. Уверена, он бы и про них рассказал историю, которую никто больше не знал.
Юлия Карпова,
шеф-редактор ZIMA
Алексей всегда был и навсегда останется загадкой для многих из нас. Его друзья подтвердят: часто он был молчалив, но намного больше говорили его взгляд и поступки. Мне повезло — и я действительно так считаю — работать рядом с ним в «Зиме» с того момента, как я пришла в проект в 2020 году, и до самого конца. За это время у нас сложилась целая жизнь, которую можно измерить по-разному: в знаках текстов — написанных, прочитанных, отредактированных им, мной, нашими авторами; в выпущенных журналах; в шутках; в чашках кофе с кардамоном, сваренных на его кухне; в бесконечных историях, рассказанных им по любому поводу — порой неправдоподобных, но всегда оказывавшихся правдой.
В один из моих дней рождения, пару лет назад, вместе с Любой Галкиной и командой он придумал мне подарок — журнал, в котором были мои тексты. Предисловие к нему написал Алексей. Все те слова, которые мы никогда не говорили друг другу, оказались в этой «колонке редактора». Тогда они заставили одновременно расплакаться и рассмеяться. А сейчас, когда мне становится тяжело и что-то не складывается, я часто вспоминаю их и благодарю Алексея за все то, чему он меня научил.
