Кто такие пациенты-симулянты и за что им платят британские клиники

В системе здравоохранения Великобритании последние 20 лет широко используют ‘role playing’ – ролевые игры с профессиональными актерами, изображающими пациентов. Они нужны для того, чтобы врачи умели правильно общаться с пациентами, объяснять им диагнозы понятными словами и правильно выражать сочувствие, когда оно требуется. Такую практику используют с первых недель обучения в медицинских университетах, все врачи периодически проходят эти курсы и сдают экзамены по умению общаться. Психиатры без такой подготовки не могут получить лицензию, а другие врачи – продвинуться по карьерной лестнице.

Что требуется от актера на такой работе, каких пациентов сложнее всего играть и какие ошибки чаще всего делают врачи, ZIMA рассказал Эд Кеннеди – профессиональный актер и пациент-симулянт, который последние 13 лет помогает врачам учиться разговаривать по-человечески.

Как попадают на такую работу

По образованию я профессиональный актер. Я занимался разными проектами, а потом знакомая предложила играть пациентов. Этому нигде не учат, хотя это профессия нужная и востребованная. Пожарная служба, полиция тоже нанимают людей, которые участвуют в симуляциях, чтобы тренировать и обучать сотрудников. Я попробовал – мне понравилось.

Конечно, когда я учился, то не думал, что буду работать пациентом-симулянтом и тренировать врачей. Я думал, что буду играть в «Докторе Кто» на «Би-Би-Си». Но, конечно, шансы и так были малы, а я к тому же рано полысел, ха-ха.

А если серьезно, то у меня свой небольшой бизнес – я работаю сам на себя. Сейчас у меня свой сайт, где можно увидеть все услуги, которые я предоставляю. Меня нанимают для частных тренировок, также я провожу воркшопы, занимаюсь репетиторством, сотрудничаю с госпиталями, обучающими центрами, университетами, экзаменационными комиссиями для будущих врачей и организациями, которые занимаются повышением квалификации уже работающих медицинских сотрудников.

Я не «тайный посетитель»

Не нужно путать путать мою работу с «тайными посетителями» разных сервисов, которые притворяются, и никто не знает, что это подставные лица. В моей работе все известно заранее, привязано к экзаменам и обучению, а не просто к игре.

У меня нет медицинского образования, я не учу врачей, какие лекарства им нужно выписывать пациентам. Я рассказываю им, как правильно объяснить, зачем они их прописывают и как они будут работать. Я не ставлю диагноз, но я помогаю врачам научиться объяснять самые сложные из них простым и доступным языком, чтобы человеку потом не пришлось искать ответов в интернете.

Также я занимаюсь репетиторством по Скайпу – сессию можно забронировать прямо на моем сайте. Например, сегодня у меня две сессии с психиатрами – будем отрабатывать техники общения с пациентами. У них скоро экзамен, нужно готовиться. Среди моих клиентов много тех, чей английский не родной для них язык, поэтому моя работа также связана с путешествиями – меня часто приглашают в Каир, Гонконг, чтобы я провел тренинги и мастер-классы.

Что нужно делать на этой работе

Моя задача заключается в подготовке качественной симуляции. Перед «представлением» мне присылают сценарий, по которому мне предстоит сыграть, к примеру, разозленного отца ребенка, который требует от доктора разъяснений, или обеспокоенного родственника. Задача доктора – найти ко мне правильный подход, объяснить все так, чтобы я понял, быть тактичным и проявить достаточно эмпатии.

Потом я предоставляю отчет: какие ощущения я испытывал во время нашего разговора, удовлетворили ли меня объяснения, не использовал ли врач слишком много непонятных терминов и так далее. Кроме того в заключении я также указываю, какие еще стратегии в коммуникации со мной мог использовать врач, что еще мог бы мне сказать в разыгрываемой мной ситуации. То есть я максимально вживаюсь в диагноз, мыслю и чувствую так, как реальный человек чувствовал бы на моем месте. Например, я могу сделать такой вывод после общения с доктором: «Я понял все, что вы мне рассказали, но можно было проявить больше эмпатии и заботы».

В одной-двух страницах сценария обычно описывается моя роль и диагноз. Например, для психиатров это будет человек с неврозом, который несколько раз лежал в психиатрических клиниках, убежден, что за ним следят, а недавно напал на человека, потому что думал, будто он шпион. Мне нужно держаться роли, а психиатру – найти ко мне подход. Это если рассказывать про анамнез вкратце. В комнате обычно кроме меня еще присутствует экзаменатор, а у испытуемого есть от 7 до 10 минут, чтобы продемонстрировать свои навыки: расположить к себе, узнать предысторию, поставить диагноз.

Я максимально вживаюсь в диагноз, мыслю и чувствую так, как реальный человек чувствовал бы на моем месте.

В конце экзаменатор оценивает академическую составляющую: правильно ли было определено заболевание, корректно ли выстроен алгоритм заданных вопросов и так далее. Я комментирую другое: например, почему в какой-то момент я перестал отвечать на вопросы, что меня задело и настроило против него.

Что врачи делают не так

Каждый сталкивался с подобными ситуациями: например, когда врач ничего толком не объяснил, не продемонстрировал заинтересованность, не вник в проблему. Я сам был на месте своих героев, когда мне сообщили очень плохие новости без всякой подготовки и сочувствия со стороны персонала. С другой стороны, я понимаю, как тяжело приходится врачам – у них невероятно тяжелая работа. К тому же им приходится изо дня в день сообщать людям тяжелые новости. Это выматывает психологически. Лично я, когда ставлю себя на их место, понимаю, что я бы так не смог. Поэтому тот факт, что я помогаю улучшать коммуникацию между этими двумя сторонами, приносит мне большое моральное удовлетворение.

В Гонконге, например, я играл родственника человека с ‘learning difficulties’. И 90% студентов назвали пациента ‘retard’ – умственно отсталым. В их стране это нормально, но при сдаче международного экзамена они провалятся тут же, и неважно, сколько лет они проучились и как хороши академически. Но после тренировки они понимают, что так нельзя общаться, и это приносит ощущение, что все не зря, что я делаю что-то нужное.

Я сужу докторов очень строго. К примеру, совсем недавно мы с женой были у акушерки, перед родами. Она спросила, мол, знаем ли мы, кого ждем – мальчика или девочку. Мы ответили, что девочку. И тут она бросила такую фразу: «Так вы сжульничали», намекая, что мы узнали пол заранее. Жене было все равно, а я по работе знаю, что такое нельзя говорить, это может быть обидно. И если бы она сдавала экзамен, я бы точно указал это в отчете.

Самые тяжелые сценарии

Бывают сценарии, которые называются ‘breaking news’. Как правило, когда я сотрудничаю с онкологическими центрами и клиниками, а не врачами общей практики. Обычно это курс длиной 2-3 дня, которые на ежедневной основе сталкиваются с тем, что должны сообщать пациентам и их родственникам о том, что у них рак. Их работа – одна из самых сложных в NHS, и я считаю, что они не получают за то, что делают, достаточно признания.

На занятиях мы обычно строим портрет больного раком пациента – на основе опыта врачей, отзывов пациентов о том, что для них было тяжелее всего, когда они услышали диагноз. Мы стараемся приблизить все к реальности настолько, насколько это возможно – и на этой основе моделируем ролевую ситуацию. Это всегда записывается на видео, чтобы потом была возможность посмотреть его и сделать работу над ошибками.

Человек находится в состоянии шока и только что пережил потерю. И тут у него нужно попросить отдать органы близкого, причем сделать это нужно максимально быстро. Представьте себе такое?

Симуляция занимает около 1,5 часов и часто все это время я буду сидеть плача – мне ведь сказали, что у меня рак. Иногда это затрагивает и мои собственные чувства. Например, со студентами в Ноттингемском университете мы разыгрываем несколько сценариев, один из которых напоминает обстоятельства, при которых умер мой отец. Это трудно. Но с другой стороны, я осознаю, что это впоследствии поможет родственникам и самим больным. Ито придает сил и мотивации.

Другие сложные сценарии – это те, в которые вовлечены дети. Я сам отец, моя жена совсем недавно родила второго ребенка, и в то же время я участвую в симуляциях, на которых врачи учатся правильно выстраивать беседу с родственниками погибших детей, чтобы они пожертвовали их органы. Органы одного человека могут спасти до десяти жизней, и это очень важно. Я сам вступил в программу по пожертвованию органов, но сидеть и изображать отца только что погибшей дочери бывает невероятно тяжело. И врачам тоже непросто: нужно найти правильные слова для человека, который находится в состоянии шока и только пережил потерю. И тут у него нужно попросить отдать органы близкого, причем сделать это нужно максимально быстро. Представьте себе такое?

Как такая работа влияет на частную жизнь

Конечно, когда из-за разучивания сценариев знаешь все симптомы, то волей-неволей начинаешь подозревать у себя разные заболевания. Было время, когда я ходил к терапевту и настоятельно просил проверить мое здоровье. Да что тут говорить, я бросил курить, потому что уже не мог слышать, что у меня рак легких. Есть еще забавный момент в том, что когда идешь к врачу, то обычно они спрашивают, чем ты зарабатываешь на жизнь. Я обычно отвечаю: «Вы правда хотите знать? Я тренирую врачей на предмет их коммуникационных навыков». Потом наступает долгая пауза, а затем: «О, у меня скоро экзамен, может, расскажете о впечатлениях после окончания приема?».

Порой я играю отца, которому сообщают, что у его ребенка рак. Или рак у меня, а я должен объяснить сыну, что он теперь останется один. Это то, что происходит каждый день в госпиталях, и осознание этого факта меняет картину мира.

Однажды, я нашел у себя во рту небольшое образование – тут же побежал в отделение экстренной стоматологии. Конечно, тревога оказалась ложной. Вообще еще ни разу то, что я у себя подозревал, не сбылось. Но из-за специфики работы сложно абстрагироваться от того, что делаешь. Особенно когда видишь, сколько людей с серьезными заболеваниями вокруг и как неожиданно может все случиться.

Порой я играю отца, которому сообщают, что у его ребенка рак. Или рак у меня, а я должен объяснить сыну, что он теперь останется один. Это то, что происходит каждый день в госпиталях, и осознание этого факта меняет картину мира. Каждый день ты живешь с этим знанием, пытаешься представить себя на месте этих людей. Но, главное для меня в том, что обучая медицинский персонал, я знаю, что если я или мои близкие окажутся в такой ситуации, они услышат правильные слова.

Больше статей о Британии – у нас в Телеграм-канале: t.me/zimamagazine.com