Собаки в клетках — живые. Репортаж из приюта

Первое, что буквально оглушает тебя при приближении к приюту «Красная сосна», это собачий лай. Маленькая деталь, о которой ты не задумываешься, прокручивая в голове картинки того, как это все может быть. Грустные собаки, клетки — это воображение способно нарисовать. Но оно не учитывает того, что собаки в клетках — живые. И что каждая из них до хрипоты готова бороться за внимание человека, который находится в радиусе их аппарата чувств.

Мы выходим из машины. Волонтер Ольга Клюжина достает из багажника несколько банок корма: «Ну что, пойдем? Ты готова?» Я киваю и уверенно переступаю за ворота железного забора. Нас встречает лохматый Валдай — главный сторож. В отличие от большинства собак приюта, которые были найдены на улицах, Валдая привел хозяин. Сначала вроде на время, всего на месяц — ложился на серьезную операцию. Вернулся через полгода, собаку взял и… через пару недель вернул снова, уже насовсем. Сказал, жена против. Валдай очень долго надеялся, что за ним снова придут, потом начал тосковать так, что едва не умер.

Сразу за будкой Валдая начинаются ряды клеток, из которых доносится громкий лай и торчат заинтересованные остроносые морды. Пройдя несколько метров, я понимаю, что с оценкой уверенности в своих силах я все же поторопилась. Не готова я ни черта. Протягиваю за решетку руку, чтобы погладить чей-то блестящий нос, и тут же начинают предательски душить слезы. Как назло, салфетки с собой не оказывается, и я просто стою у одной из клеток, рыдая и всхлипывая, как ребенок. В руки тычутся мохнатые морды, те, кто повыше, встают на задние лапы и пытаются лизнуть меня в щеку. Почему-то собаки всегда это делают, если ты плачешь.

«Ничего, — говорит Ольга, — в первый раз здесь у многих такая реакция. Сейчас мы пойдем с ними гулять, и станет повеселее».

Мы приезжаем в приют в субботу, и это — как родительский день в пионерском лагере. Три дня в неделю, с 10 утра и до 5 вечера волонтеры приезжают в «Красную сосну», чтобы поиграть с собаками, покормить их чем-нибудь вкусным и вывести на прогулку.

Волонтер Анна раскладывает по мискам гречку с кусками курицы — наварила столько, что должно хватить на пять-шесть вольеров. Анна — владелица интернет-магазина, приезжает в приют на большом джипе. В нем — кастрюли с едой, собачий корм и даже календари на следущий год с изображением собак из приюта. Придумывала и печатала его на свои деньги. Первый раз Анна приехала сюда, узнав о серьезной болезни. Смеется: «Подумала, что это хороший бесплатный фитнес! Прогулки на свежем воздухе, общение с животными…» Слава Богу, болезнь со временем отступила, а в жизни Аниной семьи появилась Карамелька — симпатичная подтянутая девица, в роду которой явно пробегали овчарки. В эту собаку Анна влюбились сразу. Долго гуляла с ней, проводила рядом почти целые выходные — до тех пор, пока другие собаки, приревновав к повышенному вниманию, не покусали ее в вольере. Тогда Карамельку решили забрать домой. Но раз в неделю Анна все равно в приют приезжает, часто — в компании 12-летней дочери. Та тоже любит помогать волонтерам и гулять с большими собаками.

Приюту, с одной стороны, повезло. Он находится на самой кромке леса, в котором так здорово выгуливать местных псов. Радость и для собак, и для волонтеров, которым такие прогулки, действительно, вполне заменяют фитнес. С другой стороны — из-за этого нагрянула неожиданная беда. Догхантеры, узнав о собачьих вылазках, начали разбрасывать у приюта отраву. Несколько собак спасти не удалось. Теперь перед началом прогулки всем псам надевают намордники — только так можно их уберечь от того, чтобы они не съели приманку.

В компанию на прогулку мне достается Чуша — спокойный черный крепыш. Я беру в руки поводок и удивляюсь, сколько же в этом животном силы. У меня тоже собака есть, но она относительно небольшая, я и не думала, что с крупными собаками требуются совершенно другие навыки. Чуша ведет меня по знакомой ему тропинке, но часто останавливается, пытаясь лапами снять намордник. Тот совершенно явно ему не нравится. Я замечаю, что другие собаки вокруг нас более терпеливы. «Может, Чуше просто не нравится розовый цвет? Не его фасон?» Мы с волонтерами смеемся, хотя это правда опасно. Потерять Чушу из-за цвета намордника никто из нас не готов. В какой-то момент в жизни Чуши наступает праздник! Он находит большую глубокую лужу и залезает в нее целиком. Стоит не шелохнувшись несколько минут — ловит кайф. Вот, оказывается, почему его так назвали! Дальнейшую часть пути Чуша даже из-за намордника больше не беспокоится — день уже удался. Еще бы не пришлось потом возвращаться в клетку!.. Но не будем пока о грустном.

На прогулке «приютские» собаки ничем не отличатся от домашних. Так же радуются возможности пометить куст или почесать пузо о травку. Валяются на земле, поднимая вверх лапы, норовят подойти «обняться» и уткнуть нос в плечо, если ты вдруг присел на корточки. Многие из этих собак были когда-то домашними, ходили на поводке, отзывались на какие-то другие, забытые, имена. Кто-то из них потерялся, но большинство оказались на улице потому, что хозяева захотели от них избавиться. Муниципальные приюты, в отличие от частных, могут брать только тех животных, которых нашли на улице. И только взрослых — для щенков там нет необходимых условий. Взрослых собак, уже рожденных на улице, на самом деле не так уж много. Большинство из них просто не доживают до этого возраста. Но те, кто доживает, конечно, нуждаются в особом внимании и уходе.

На обратном пути мы встречаем Дашу. Она не просто волонтерит в «Красной сосне», но помогает таким вот несоциализированным животным адаптироваться к человеку и новой среде. Сегодня Даша гуляет с  мальчиком Альпой, для которого это всего четвертая прогулка. Уши у пса прижаты, он напряжен, но стоит спокойно, ожидая, пока девушка закончит вычесывать его шерсть. Первая его прогулка была неудачной. Сначала Альпа отказывался выходить из вольера, а когда его все же оттуда выманили, испугался ошейника, убежал и от страха прижался к клетке, где его укусил другой пес. Выманить его после этого было еще сложнее. Даша говорит, что некоторые собаки впервые выползают из вольера исключительно по-пластунски — для этого приходится маячить у них перед носом миской с едой. Собачьи душевные травмы — не какая-то блажь. Будучи неоднократно обижены человеком, многие перестают ему доверять. Но социализировать можно любую собаку. Для этого нужно лишь время, терпение и внимание.

Собственно, дефицит внимания — главное, от чего страдают собаки в «Красной сосне». В отличие от многих приютов, здесь с питанием, уборкой и медицинской помощью все не так плохо. Приют действительно ухожен, корм есть, собаки хоть и живут в тесноте, но допустимой для поддержания жизни. И все же они не перестают метаться в вольере, как только видят приближающегося к ним человека. Ты гладишь чью-то славную морду, чешешь за ухом, и как только переходишь к соседней клетке, пес пытается перейти с тобой. И упирается в стену. И иногда с отчаянием на нее наскакивает, будто пытается проломить. Некоторые собаки ведут себя спокойно и флегматично — то ли устали надеяться, то ли такой характер. Но каждая собачья пара глаз обязательно на тебя посмотрит, а ты нет-нет, да попытаешься отвести свой взгляд.

В «Красной сосне» содержатся более 400 собак, в год забирают 30-40. Когда волонтеров нет, за всеми несколькими сотнями ухаживают всего два человека — смотрители, которые там живут. День, когда мы познакомились с Сашей, был для него нерадостным. Из приюта забрали его любимую дворнягу Велеса. «Хоть бы он там напакостничал, и его вернули!» — с досадой говорит он. Анна и Ольга пытаются его успокоить: мол, радоваться же надо, у Велеса будет дом, а ты найдешь себе другого любимчика! «Другого такого нет… Мы даже с ним в магазин ходили…»

Саша приехал в Москву из Ростовской области. «Где вы раньше работали?» — спрашиваю я его. «В колхозе. А сейчас… да какая там в деревне работа!» На должности смотрителя приюта Саша год и три месяца. Живет в теплушке рядом с вольерами. Кормит собак, убирает фекалии, чистит вольеры, выпускает собак побегать на огороженной территории. «Как вы в этом шуме живете?» — пытаясь перекричать собачий лай, задаю наболевший вопрос. «Да как. Нормально. Привык уже. Иногда ночью, бывает, все вдруг замолчат, и я будто оглох. Тишина просто невероятная. Но дольше двух-трех минут такое обычно не длится, скоро снова кто-нибудь начинает лаять».

Собак Саша любит. Работа нравится. «Зарплата, — говорит он, — хорошая, 28 тысяч рублей, только вот мне ее тут не платят…»

Каждое слово этой последней фразы потрясает меня, и я держу ее в голове до самого выезда из приюта. Спрашиваю Ольгу: «Думаешь, ему правда не платят?» — «Думаю, да. Поэтому волонтеры и смотрителям тоже помогают продуктами и деньгами. Но по Саше хотя бы видно, что он собакам сочувствует. До него тут таджики работали, те вообще не понимали, почему мы с этими собаками так возимся, еще и бесплатно. Им бы дали задание перерубить всех лопатами, они бы пошли и сделали».

Без пожертвований и волонтерской помощи жизнь «Красной сосны» была бы куда печальнее. Тем не менее в муниципальные приюты для бездомных животных направляются деньги от государства (и часть из них даже туда доходит), поэтому муниципальным приютам существовать все-таки немного легче. Частные содержатся исключительно на пожертвования, и вот для них каждый день может оказаться последним. Ольга Клюжина знакома со многими российскими приютами и говорит, что некоторые из них похожи на настоящий ад. И в частных, и в государственных не хватает денег, рабочих рук, собаки умирают от голода и инфекций. Ольга — не просто волонтер, но успешный московский юрист. Чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию, вместе с подругой из Лондона, партнером юридической фирмы Натальей Чумак, она открыла фонд LAPA (мы делали на эту тему подробное интервью >>>). Деньги, которые собираются в основном в Лондоне, Ольга тратит в России на программу по стерилизации приютских собак и кошек. Также LAPA выделяет средства на стерилизацию домашних питомцев, чьи хозяева не могут оплатить операцию в несколько тысяч рублей. Третье, и самое болезненное направление их работы ,— оплата стерилизаций для бездомных животных, которых приходится возвращать на улицу. «Приюты переполнены, мы даже не можем никуда этих несчастных собак и кошек пристроить. На улице они, возможно, обречены, но их жизнь будет все же немного легче». Стерилизация — самый гуманный способ контроля за размножением бездомных животных. Но все, что гуманно, — дорого, и на это у государства, естественно, не находится денег.

Ольга еще долго рассказывает, как устроен в «Лапе» этот процесс (как договариваются с врачами, ловят собак, проводят больничные или выездные, в массовых случаях, операции; как ищут и оплачивают передержку), а у меня в голове пульсирует одна лишь главная мысль: мы как-то должны помочь.

Вариантов помощи, на самом деле, немало. Можно самостоятельно найти российский приют для бездомных животных, которому вы захотите переводить какую-то сумму регулярно или периодически (вот, к примеру, сайт приюта «Красная сосна»). Абсолютно все российские приюты, как муниципальные, так и частные, нуждаются во внешних деньгах. Особенно в регионах! Пожалуйста, посмотрите, какие приюты есть в вашем родном городе. Наверняка дела там совсем печальны.

Можно отправлять пожертвования в фонд LAPA — с ними удобно работать, потому что они есть и в Лондоне, и в Москве. И потому, что познакомившись с Натальей и Ольгой лично, я точно понимаю, что ваши деньги будут потрачены наиболее разумно и эффективно. На странице фонда в Facebook Ольга регулярно пишет об операциях, которые проводит их фонд, а Наталья дублирует эти посты для английской аудитории. Так что вы всегда сможете увидеть, кому и как помогли.

Еще один — и наверное, самый классный вариант — взять собаку из российского приюта домой. Это, конечно, не так просто сделать, если вы живете в Британии, но, знаете, для настоящей любви не бывает ничего невозможного. А то, что не влюбиться в приютских собак невозможно, — проверено на себе.

Текст и фото: Катерина Никитина