Великая Ли Краснер в тени великого Поллока (выставка в Barbican centre)

За спиной каждого великого художника стоит муза. Та, что поддерживает и верит в него. Та, что становится его менеджером и поваром одновременно, вытаскивает из пучины депрессий и запоев. Та, что забыв себя и свое собственное творчество, день за днем ведет его за руку к вершинам славы. Такой была история Ли Краснер, американской абстракционистки и жены Джексона Поллока. Все лето в Barbican centre будет идти ретроспектива картин художницы. Уникальный шанс посмотреть разом картины, разбросанные по американским музеям и частным коллекциям. И осознать, что иногда за спиной художника стоит вовсе не муза, а другой художник. Может быть, еще более самобытный и мощный.

Лена

Будущая художница родилась в семье еврейских эмигрантов в Бруклине. Ее родители сбежали от погромов из российского местечка и открыли небольшую продуктовую лавку, где торговали рыбой и овощами. Краснер ждало ничем не примечательное будущее: замужество, семейные обязанности. Но неожиданно умерла старшая сестра. Родственники поставили Ли перед фактом: согласно законам ортодоксального иудаизма девушка должна была выйти замуж за овдовевшего мужа сестры и воспитывать ее детей.

Перспектива провести жизнь с нелюбимым ужаснула девушку, и она решилась на восстание против религии своих предков и образа жизни родителей. Оставив семью, из Бруклина Краснер переехала на Манхэттен, изменила данное ей при рождении имя «Лена» на дерзкое сокращение «Ли» и обосновалась среди художников и интеллектуалов.

Девушка поступила в одну из лучших американских школ искусства – Национальную академию дизайна. Там она познакомилась с Игорем Пантюховым, беглым аристократом из России. Богатый, талантливый, невероятно красивый, Игорь тут же покорил сердце Ли. Их роман продлился десять лет. Десять мучительных, ужсных лет. Возлюбленный художницы частенько напивался, грубил и публично оскорблял девушку. «Я выбрал ее только потому, что на фоне такой некрасивой женщины моя красота проступает еще ярче», – заявлял он знакомым. А Ли молчала и верила, что сможет его «спасти», ведь Игорь такой талантливый.

 Lee Krasner, Self-Portrait, c. 1928

Как выглядела в то время Ли, можно увидеть на автопортрете 1928 года. Картина была написана в год их встречи. Ли с кистями и красками в руке решительно смотрит на зрителя, непослушные рыжие волосы забраны в хвост, черты лица крупные и несколько грубоватые, а на губах слой ярко-красной помады. Как вы видите, художница и вправду не выглядела как классическая красавица с обложки журнала. Ее красота была совсем иного свойства – было в ней что-то магнетическое, завораживающее. По словам современников Ли Краснер ослепляла своей мощной энергетикой с первой встречи.

С Хофманном

Переломным моментом в жизни Ли стала встреча с Гансом Хофманном, знаменитым немецким художником-абстракционистом и руководителем школы живописи. В начале ХХ века Хофманн жил в Париже и работал плечом к плечу с Пикассо и Матиссом, которых Ли буквально боготворила.

Краснер поступила в школу Хофманна в 1937 году. Мэтр сразу разглядел в девушке настоящий феномен – даже ее первые ученические рисунки резко выделялись среди унылых штудий сокурсников. На выставке показаны ранние рисунки Краснер с изображением обнаженной натуры – такие были в ее портфолио, когда она пришла поступать в класс к Хофманну. После начала учебы ее манера радикально изменилась – те же штудии обнаженных выглядят совсем иначе. Они теряют четкость форм и определенность линий, расплываются. Ли на всех парах движется к абстрактной живописи. Хофманн был абстрактным экспрессионистом и заразил свою ученицу любовью к абстракции. Он рассказывал им, что натюрморт, фигура или пейзаж – лишь призыв к творчеству, но не его истинный объект. В конечном итоге художник рисует всегда свой внутренний мир, свою душу. Ли быстро переняла принципы искусства Хоффмана и стала звездой его класса. Позднее, когда среди прославившихся бывших учеников мэтра кто-то по ошибке назвал Джексона Поллока, тот учтиво поправил собеседника – «Поллок был не моим учеником, он был учеником моей ученицы». Речь шла о его любимице, Ли Краснер.

Во время обучения у Хофманна Ли Краснер переживала настоящий творческий расцвет. 1940-е были ее триумфом, ее приглашали на выставки, где ее картины висели рядом с полотнами Пикассо, Брака, Модильяни. И вот неожиданно в списке участников очередной выставки попалось одно неизвестное девушке имя – это был некий Джексон Поллок. Шел 1941 год, Ли Краснер предстояло познакомиться с мужчиной, который изменит ее жизнь.

С Поллоком

Впервые они встретились на одной из вечеринок Союза художников. Вдрызг пьяный Поллок наткнулся на Ли и сделал ей очень неприличное предложение. Ли отвесила незадачливому кавалеру пощечину и забыла об этом инциденте.

Спустя пять лет, в 1941 году, состоялось их второе знакомство – на этот раз все участники были трезвы и крайне серьезны. Ли Краснер явилась в мастерскую Поллока, чтобы посмотреть на его работы, и потеряла дар речи. Сложно сказать, что поразило ее больше – картины художника или он сам. Это была любовь с первого (ну ладно, со второго) взгляда!

В то время художница знала всех ключевых фигур американской арт-сцены: де Кунинг, Мондриан, Нини Диаз, Пэт Коллинз, Давид Бурлюк.

Поллок работал довольно замкнуто – его имя было известно лишь узкому кругу посвященных. В основном Джексон был славен своими пьяными выходками. Но Ли решила прославить своего гениального избранника на весь мир. Она познакомила его со своими друзьями, представила Поллока ведущим коллекционерам, меценатам и галеристам. Благодаря ее усилиям Поллок стал восходящей звездой современного искусства. Как когда-то была сама Ли.

А что же стало с художницей?

Первые годы их совместной жизни она была невероятно счастлива и безумно влюблена. Ли Краснер с гордостью представляла всем своего нового героя, красавца и гения Джексона Поллока. Ли стала для него  менеджером и критиком, любовницей и поваром. Он был для нее целым миром. И в этом мире почти не осталось места для самой Ли и ее искусства. Она почти перестала рисовать, да и Поллок не хотел, чтобы она работала. Он был убежден, что они смогут прожить на деньги от продажи его картин.

Lee Krasner, Untitled, 1946. The Pollock-Krasner Foundation.Photograph by Jonathan Urban.

Со времен их совместной жизни осталась лишь небольшая серия работ Little Images. Камерные по размеру, полотна Ли больше напоминали драгоценные мозаики, чем монументальные полотна абстрактных экспрессионистов. Рядом с «Little Images» кураторы Барбикан-центра повесили изображения цветов и растений, чтобы подчеркнуть природный биоморфный характер абстракций Краснер. И действительно — это была жизнь в миниатюре. Впрочем, и эти робкие попытки вернуться к работе Пллок свел на нет. На открытии выставки с работами Ли Поллок чудовищно напился и начал громить галерею, день триумфа Краснер превратился в день ее величайшего позора.

В 1950-е годы Джексон Поллок впал в творческий кризис и начал пить. Во время пьяных безумств он постоянно ругался с Ли и даже поднимал на нее руку. Кроме того, Джексон начал ей систематически изменять. Казалось, их брак был обречен. Но, как и в случае со своей первой любовью Игорем, Ли Краснер не хотела признавать очевидное. Чем больше погружался в пучину Джексон Поллок, тем больше она его любила.

Lee Krasner, Desert Moon, 1955. The Pollock-Krasner Foundation, 2018. Digital Image Museum Associates/LACMA/Art Resource NY/ Scala, Florence

В последние годы их совместной жизни Ли Краснер делает серию пронзительных коллажей, составленных из обрывков ее собственных непроданных полотен и неудачных картин Джексона Поллока. Коллажи середины 1950-ых производят невероятное впечатление: это безумная любовь замешанная с безумной болью. Трещит холст, безжалостно разрезаемый на части, плещется черная краска – Ли Краснер проживает в этих работах единение с любимым в последний раз. В августе 1956 года пьяный вдрызг Поллок отвозил свою очередную любовницу и разбился в автокатастрофе.

Только Ли

Сразу после смерти Поллока Ли создает одну из самых мощных своих серий. Кажется, будто сдерживаемые столько лет творческие энергии разом овладели художницей и выплеснулись на холст. Картины этой серии называются «Пророчество» (она была начата за несколько недель до трагедии), «Рождение», «Объятия» и «Два в одном». Эта серия разительно отличалась от всего, что когда-либо писала художница. Антропоморфные черно-розовые массы, где виднеются очертания рук, ног и голов, глаза и губы. Что это? Быть может, это Поллок, разбившийся в автомобиле с молоденькой любовницей? Может быть это сами Краснер и Поллок, танцующие их странный танец между жизнью и смертью, между любовью и ненавистью? А может быть это сама Ли, разбитая на тысячи осколков и рождающаяся вновь, новая Ли?

Lee Krasner, Prophecy, 1956. The Pollock-Krasner Foundation. Courtesy Kasmin Gallery, New York. Photograph by Christopher Stach

И действительно, после смерти Поллока начинается возвращение художницы к себе. Она вспоминает заветы своего учителя Хофманна и начинает рисовать единственное, что знает доподлинно – самое себя. Первые годы внутренний мир художницы – это один непроглядный сумрак. Серия черно-белых абстрактных полотен «Ночные приключения» действительно написаны ночью. После смерти Поллока она страдала бессонницей и работала по ночам.

Lee Krasner, Polar Stampede, 1960. Tristan Fewings/Getty Image

Но постепенно мрак рассеивается, и в полотнах Краснер проступает цвет – розовые, красные, оранжевые, синие краски заполняют картины художницы. Рождается тот самый, знаменитый «живой цвет» Ли Краснер.

Выставка «Ли Краснер: живой цвет» продлится в Барбикан-центре до 1 сентября. Не упустите возможность сходить на свидание с художницей!

Lee Krasner, Icarus, 1964. The Pollock-Krasner Foundation. Courtesy Kasmin Gallery, New York. Photograph by Diego Flores