Загрузка ...
Расскажи пожалуйста про свой путь в искусстве: как и почему ты решила стать художником? Почему выбрала именно Royal College of Arts? Что было самым важным в твоем образовании?
Лондон был большим фактором. Я помню, как лет 10 назад я ходила по выставкам, особенно дипломных работ в арт-школах, и думала: «А так тоже можно?» Я занималась искусством столько, сколько себя помню, но рассматривать его как карьеру начала именно тут. Энергия Лондона меня очень вдохновила и продолжает вдохновлять. А вообще, я с детства мечтала стать изобретателем. Сейчас понимаю, что именно это у меня и получилось. В моей семье дедушка — художник, и прадедушка тоже был художником, я выросла с их картинами на стенах, и дома мой интерес к искусству ощущался совершенно естественным.
На магистратуру в Королевский Колледж Искусств (RCA) я поступила сразу после моего бакалавра по философии в Лондонской Школе Экономики (LSE). Меня абсолютно заворожила атмосфера и свобода университета. Я помню, как пришла на Open Day (день открытых дверей) в RCA – я в то время писала свою бакалаврскую диссертацию по философии и первую половину дня провела в библиотеке LSE, где присутствует свой предпринимательский шарм и серьезность, половина студентов одеты в business casual и большинство готовится к карьере в финансах или управлении. Оттуда я поехала в кампус RCA в Баттерси, посмотреть университет изнутри в первый раз, и попала на класс по перфомансу, где все студенты внезапно разделись догола и начали привязывать себя к колоннам. Самым важным в моем образовании я сейчас вижу синтез таких разных двух миров, в которые мне посчастливилось углубиться.
Расскажи, пожалуйста, о твоем методе работы. Ты говоришь и пишешь, что для тебя большое значение имеет медитация, и что твои работы рождаются из наблюдения за внутренним состоянием. Мне интересно, как эти наблюдения обретают форму? Есть ли у тебя какая-то система, в которой каждый цвет, форма или фигура соответствуют какому-то определенному душевному состоянию? Или ты больше полагаешься на интуицию?
Отличный вопрос. Я люблю называть свой метод — спекулятивный автофикшн. Это некая мультимедийная смесь алгоритмических игр и интуиции. Меня интересует то, как формируется сама интуиция. Еще со времен философского образования мне было очень интересно то, как логическое мышление взаимодействует с физическим мироощущением и подсознанием. Поиск и практика синтеза между теорией и телесностью, языком и ощущениями — это основа моего метода.
Приведу несколько примеров того, как это обретает форму. Для моей недавней персональной выставки Georgios, Gravity & God в проектном пространстве lake в Лондоне (2023), ключевым элементом которой была запись моей речи, я работала с коучем по йоге и голосу. Сама работа и текст, который лёг в её основу — про поиск себя через отражение в глазах окружающих. Я хотела, чтобы мой голос был «заземлен» в моём теле. Я занималась с коучем дыхательными практиками и пригласила её провести занятие со мной прямо в звукозаписывающей студии, как разминку для записи моей речи и также как ключевую часть процесса. Мы расстелили коврик для йоги, поставили вокруг четыре микрофона и записали дыхание и вокализации, которые в дальнейшем стали большой частью звукового дизайна Georgios, Gravity & God.
Не так давно я добавила в свой репертуар живопись. Я шла к этому несколько лет и тут ключевым моментом стал мой 10-дневный ретрит на медитацию Випассана в 2022 году, где в состоянии информационной изоляции и 100+ часов медитации я испытала сильнейшее состояние измененного (мне больше нравится термин «расширенного») сознания. Медитация делает для физического состояния то, что философия делает для разума — расслабляет хватку привычного восприятия мира, стирает привычные координаты и позволят расставить их снова, более осознанно. Живопись для меня — это про сиюминутность, про присутствие и сотворение своих ориентиров и также про игривое взаимодействие с устоявшимися канонами истории искусства. С помощью живописи я прорабатываю это дезориентирующее отсутствие координат через абсолютно радикальное доверие к себе.
Ты работаешь с разными медиа и создаешь комплексные инсталляции, в которых используешь визуальные и звуковые образы. В описании инсталляции Georgios, Gravity & God говорится о системе объемного звучания 7.1 Loyko. Расскажи пожалуйста о твоей концепции работы со звуком.
Над технической частью звука для этой инсталляции я работала в коллаборации с пространством lake, в котором установлена такая система из 8 колонок. Они специализируются на работе с художниками, которые используют в своей практике звук. В этой работе много разных элементов — моя речь, мой голос, музыка, написанная специально для нее в коллаборации с моим другом, композитором Wordcolour, а также аудио из моего личного архива. С технической помощью lake мы создали ощущение движения разных аудиоэлементов вокруг зрителя. Также в пространстве были установлены акустические панели, которые я использовала как холсты для работы углем, сделанной в самом пространстве. Они полностью убрали эхо. Зрители говорили, что мы создали совершенно завораживающий и дезориентирующий эффект полного погружения — абсолютно то, к чему я и стремилась.
У тебя очень необычное (нелинейное) восприятие времени: в одном из твоих текстов я прочитала, что на твои работы влияет не только прошлое, но и будущее. Как это возможно? Что помогает тебе совершать путешествия во времени?
Линейное восприятие времени — это привычка. Если не брать во внимание духовные и эзотерические учения, знания многих коренных народов, даже ту самую синхроничность психоаналитика Карла Юнга, которые предполагают более объемную картину времени, даже общепринятая физика уже давно доказала нелинейность времени, начиная с теории относительности Эйнштейна, где время относительно и материя переплетается с энергией, и в дальнейшем квантовой физики, где информация может путешествовать между «запутанными» частицами мгновенно через огромные расстояния.
Дело в том, что зачастую есть существенный разрыв между нашими теоретические знаниями и каждодневным восприятием мира. Меня всегда интересовал этот диссонанс, и я постоянно работаю над его разрешением с помощью развития новых привычек осмысления своего опыта.
Развитие новых привычек, в том числе привычек восприятия времени — это постоянная работа и эксперименты, которые мне приносят колоссальное удовольствие. Например, что будет, если мыслительный опыт, который мы обычно называем «мечта» (визуализация любого желаемого сценария, такого как поступить в университет, построить дом, увидеть северное сияние), в дальнейшем осуществившийся, мы назовем «память» о будущем? Что если договориться со своим внутренним скептиком и выделить себе хотя бы пять минут пожить в такой картине мира? А что, если час? А, может, целый день? Я постоянно так развлекаюсь. Причинно-следственные связи — гораздо более объемные, запутанные, и увлекательные чем им позволяет быть линейный взгляд на время.
В описании к серии Happiness & Shame ты говоришь, что твоя конечная цель — покончить с газлайтингом, который многие люди и особенно женщины получают в отношении своих тел. Можно ли сказать, что у твоего искусства есть социальные задачи? Каким образом ты определяешь соотношение личного и социального?
Пожалуй, главная социальная задача моей работы — это вдохновение людей на более радикальное доверие к себе. Абсолютное большинство привычек нашего восприятия как себя, так и внешнего мира, мы вырабатываем неосознанно, впитывая то, как принято воспринимать мир в нашем обществе, и это огромный слив своей энергии и жизненных сил. И в постсоветском пространстве, и в западной культуре принято не слышать свое тело и полагаться в большей степени на разум, несмотря на то, что наш первичный опыт реальности происходит именно через органы чувств. Через осознанный синтез своей собственной картины реальности, интеграции телесности и разума, высвобождается колоссальное количество энергии, растворяется множество блоков. Для меня ключ к такому высвобождению и управлению своей энергией — это абсолютно дерзкое и искреннее любопытство к жизни и проживаемому опыту. Главный вопрос — «А что, если…?»
Фото на обложке: Dasha Loyko-Greer at her studio. Photography Jon Baker