Загрузка ...
«Надеждины» — это, конечно, театральный феномен нашего времени, в котором сошлись все его противоречия, крушения и… надежды. Достаточно сказать, что основой для пьесы послужили дневники родной прапрабабушки Маши Машковой Мили Зеленской. Почти сто лет они хранились в семье Машковых-Зеленских, пока не попали в руки Владимира Машкова, известного актера, а ныне одной из самых ярких фигур путинской артистической номенклатуры.
Собственно, именно он и передал их своей дочери Маше. Произошло это задолго до войны РФ против Украины, которая потом развела отца и дочь, сделав их непримиримыми оппонентами. Все эти годы Машу не покидала идея снять фильм по дневникам бабушки. Она даже подумывал о сериале, столько в этих страница сконцентрировалось событий, драм, встреч, разлук, любви! Но ни кинокомпании, ни серьезного продюсера на эту историю не нашлось. Дневники ждали своего часа в столе у Маши 7 лет. И дождались.
Увы, это был едва ли не самый плохой период в ее жизни. В одночасье рухнуло все: планы, проекты, отношения с близкими и друзьями. От всех ее киносъемок и несбывшихся главных ролей остался один эпизод в фильме Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдди», где она играла первую жену Лимонова. Несчастная, пьяная женщина, лежащая без сознания на чьем-то диване. Никому не нужная, брошенная, жалкая. Роль из двух-трех слов. А в фильм, кажется, вошло и того меньше. Неужели все?
Этот вопрос долго терзал Машу, не давая ни на чем толком сосредоточиться. В одном из ее интервью промелькнуло, что она хотела бы выучиться на медицинскую сестру. По крайней мере, профессия, которая способна прокормить. Жизнь в Лос-Анжелесе, где она живет с мужем и двумя детьми, дорогая. Но дело было не только в деньгах. Неиграющая актриса – это почти диагноз. Тут ничего не может помочь. Никакие уговоры, психотерапия, доводы рассудка. Маша так устроена, что не может не играть. И вот тогда снова возник дневник Мелании Зеленской, в девичестве Севрук.
Будни семьи политического ссыльного, жизнь жены революционера. День за днем. Но эти страницы надо было сделать театром, выстроить по законам драматургии. И тогда на помощь Маше пришел ее родной брат Арсений Фарятьев. Это, разумеется, псевдоним. В этой семье, как нетрудно заметить, любят мистификации. По паспорту брата зовут Никита Лебедев, а Фарятьевым он решил назваться по имени главного героя некогда популярной в России пьесы Аллы Соколовой «Фантазии Фарятьева». Имея за плечами опыт Teaтра.doc, он взялся написать пьесу. Что-то придумал, что-то переиначил, придал тексту динамичность, уведя его от неспешной повествовательности семейного саги.
Интересно, что первое знакомство вчерашней гимназистки Меланьи и ссыльного харьковского подпольщика Евгения случилось на рубеже XIX – ХХ вв. в кишиневской типографии «Кашевского». Зеленский приносил туда свои статьи, а его будущая жена служила корректором. Сегодня в этом видится знак судьбы, что именно на долю Мили выпадает обязанность исправлять ошибки мужчины.
Мария Машкова играет женщину, которая, конечно, готова самоотверженно разделить с мужем тяготы революционной борьбы, но при этом не менее озабочена благополучием и здоровьем детей. Она хранительница очага, семьи, домашнего уклада, который буквально трещит под напором враждебных сил и обстоятельств. Все, что у нее есть, это единственное платье, которое, как раньше говорили, «и в пир, и в мир», и ее простыни, которые она без устали развешивает на просушку, пытаясь ими защитить, оградить маленькое пространство своей частной жизни. А их бесконечно сечет ветер и снег, и по ним проплывают революционные воззвания, лозунги, названия городов (талантливый графический дизайн: Лиза Иршай). Миля хочет спастись от обступившего ее мрака, пытаясь укатить, вырваться, скрыться на своем велосипеде с чемоданчиком на багажнике. Колеса без устали вертятся, но сама она остается недвижима. Никуда ей не уехать. Ни от больного мужа, ни от своей судьбы, ни от страны, где ей суждено было родиться и прожить свою нелегкую жизнь.
И еще один соавтор «Надеждиных» – композитор Анна Друбич. Она была одной из первых, с кем Маша поделилась своим замыслом. Именно она предложила сделать из этой истории моноспектакль. А кроме этого, сочинила для спектакля шесть треков, шесть посланий через века и десятилетия, придавшие этой вполне земной и конкретной истории какое-то неземное, надмирное звучание. Так звенит хрусталь на ветру. С музыкой Друбич в спектакль вошла какая-то хрустальная нота вечности, поддержанная тембром замечательного Анатолия Белого – его голос звучит в аудиозаписи за Евгения Зеленского.
Всю эту затейливую театральную партитуру выстроил талантливый режиссер и продюсер Егор Баранов, выпускник студии Соловьева, создавший за последние годы множество громких работ, включая трилогию «Гоголь» («Гоголь. Начало», «Гоголь. Вий» и «Гоголь. Страшная месть»). В 2022 году Егор покинул РФ и работает в США, где недавно выпустил фантастический триллер Resurrected («Возрожденные»).
Да и Маша Машкова, как теперь выясняется, тоже не потерялась. Кроме «Надеждиных», она успела сняться в трех американских сериалах. На Apple TV прошел cериал «Леди в озере», где она играет вместе с Натали Портман. Так что планы Машковой по переквалификации в медсестры пока, похоже, откладываются.
Мы смогли немного пообщаться перед началом финального тура «Надеждиных». Разговор получился не только о спектакле, но и о многом другом.
В одном из своих интервью вы признались, что пора проститься с «Надеждиными». Мол, пусть бабушка и дедушка уже отдохнут от вас. Что вам в этом помешало? Как родилась идея еще одного тура?
Я честно была настроена закончить эту историю в конце прошлого года. Но дело в том, что гастроли в Израиле, которые мы давно планировали, из соображений безопасности были перенесены на весну 2025 года. Поэтому мы решили к нашему израильскому туру добавить еще несколько городов, до которых нам не удалось доехать или где, как выяснилось, нас снова ждут и будут рады. Это Барселона, Милан, вот мы и решили еще раз вернуться в Ригу и в Лондон. Получается такой Postscriptum, мини-тур.
У вас в спектакле звучит фраза «человек живет в настоящем или не живет никогда». Как бы вы определили свое сегодняшнее настоящее?
Непредсказуемое, тревожное, но при этом счастливое. Потому что рядом со мной моя семья. Не в полном объеме, увы, но ее большая часть. Сегодня это ценишь бесконечно, когда твои близкие рядом. Например, сейчас, когда мы говорим с вами по WhatsApp, я нахожусь в доме мамы во Флориде. Позволила себе эти каникулы, чтобы снова почувствовать себя дочкой. И это несказанное счастье. Это к тому, что несмотря на полную неопределенность и тревогу, не оставляющую нас ни на минуту, в этой жизни еще остается пространство для разных маленьких чудес и приятных минут, которые никто не отменял.
Ваш переезд в США состоялся много раньше полномасштабного вторжения РФ в Украину. Кинокарьера в Голливуде – это мечта для очень многих ваших российских коллег. Попробовать себя в новых условиях, пожить в центре мировой киноиндустрии. Я так понял, что вы не оставляете своих стараний по этой части. Тем не менее опыт показывает, что иностранные актеры сейчас с трудом приживаются в Голливуде. Больших карьер и удач не так много. Считаете ли вы, что Голливуд стал более закрытым, или это мнение неудачников, не сумевших пробиться?
Не хочу говорить за всех, но сама я наблюдала много раз один и тот же сюжет. Русские актеры приезжали в Голливуд с самыми серьезными намерениями. Но выяснялось, что здесь никто тебя не ждет, что надо тут ходить на пробы, учить язык и по большому счету начинать все с нуля. Твои прошлые удачи, заслуги и роли никому не интересны. И даже если что-то получалось, то после одного, двух удачных проектов тебя вдруг начинала очень сильно манить родина, предлагая большие, прекрасные роли и новые возможности. Когда перед актером стоит выбор – маленькая роль на чужом языке или главная на родном, он, естественно, выбирает главную. Я, как актриса, прекрасно это понимаю. И сама не была исключением из правила. Жила с семьей в Голливуде, а сама постоянно ездила в Россию сниматься в сериалах и фильмах. Меня предупреждали мои менеджер и агент, что ничего хорошего из этого не выйдет. Незаменимых нет. Как назло, только я уезжала, возникали новые предложения, появлялись интересные проекты. И надо было реагировать сразу, быстро. Никто не станет тебя долго ждать. На самом деле, вечные наши «елки» заслонили горизонт и лишили перспектив голливудской карьеры многих русских актеров. Но главный итог, к которому я пришла, при желании и максимальной концентрации ты можешь здесь работать по профессии. Да, это скорее всего будут небольшие роли, эпизоды, но я не жалуюсь. Зато у меня сейчас очень активно идут пробы на роли, о которых раньше я и не мечтала.
Было много разговоров о том, что существует определенная предвзятость в отношении русских актеров, русского акцента и вообще русской темы в американском кинематографе, где наши соотечественники, как правило, появляются в ролях патентованных идиотов или главных врагов. Ощущаете ли вы это на себе?
Прежде всего, это было мое собственное самоощущение. Особенно, после российского вторжения в Украину. Комплекс вины, комплекс какой-то ущербности. Я не знала, как с этим быть. Но у меня была важная встреча с моими менеджером и агентом, которые очень толково и доходчиво объяснили, что существует большой спектр ролей европейских героинь, для которых я вполне могу подойти. Кстати, сейчас мне все чаще приходят сценарии, где специально оговорено, что неважно, какой у героев акцент. В сериале Lady in the lake я играла польку. У меня был прекрасный педагог, специализирующийся по восточно-европейским языкам, которая меня научила разнообразным акцентам. Так что для меня это сейчас не проблема. Я отдаю себе отчет, что не смогу говорить совсем без акцента. Но горжусь тем, что акцент этот лишь слегка уловим, к тому же я научилась его варьировать в зависимости от роли.
Еще одна тема, которая для профессионалов, очень важна – это новые актерские техники, которые практикуют ваши коллеги в Голливуде. Как они отличаются от того, к чему привыкли российские актеры?
Еще в 2012 году я познакомилась с Иваной Чаббак, которые давал мастер-класс в Москве. Мы подружились, и когда я оказалась в Лос-Анджелесе, то первым делом отправилась в ее школу. И с тех пор мы поддерживаем отношения. Время от времени я к ней возвращаюсь. Своего первого голливудского агента я нашла именно там. Но кроме установления разных полезных контактов, школа дает тебе совершенно новые представления о том, что ты можешь, что ты хочешь. Очень быстро ты осознаешь, что совсем нестыдно идти подрабатывать. У 99 процентов студентов актерских школ в Голливуде есть дневная работа. Параллельно этому они ходят на пробы. С тебя очень быстро сбивают спесь, что вот я актриса! Первая работа, которую я получила в Америке, было озвучивание. У меня три года на это ушло.
Но это работа по профессии. Гораздо грустнее быть официанткой или хостесс где-нибудь в ресторане…
Это грустно и обидно в нашем российском понимании. А для американцев это всегда невероятно весело и классно. И никто этого не стыдится. Мой брат, который переехал ко мне в 2022 году, работал в кафе баристой. Научился потрясающе делать кофе. Боже, какой у него капучино! А сейчас он поступил на режиссерский факультет Columbia University. Мне, конечно, в этом смысле повезло. Раньше, когда у меня заканчивались деньги, я могла поехать в Россию или в Украину на съемки сериалов. Но оборотной стороной этих вояжей было то, что путь к первой серьезной работе в Голливуде у меня занял слишком много времени. Все эти годы я пыталась усидеть на двух стульях. Сейчас понимаю, что это было неправильно. Надо было биться за работу здесь, а не уезжать в поисках лучшей участи. В этом убедили меня последние три года. Потому что раньше подряд в Америке я не проводила больше шести месяцев. Сейчас мне сбегать некуда, поэтому бьешься головой в эту стену.
А что вам дали американские актерские курсы в сравнении с тем образованием, которое вы получили в Москве?
Я практически переучилась заново. У меня дедушка – летчик. Когда я была маленькой, то жила с дедушкой и бабушкой в авиагородке Толмачево. Хорошо помню, как дедушка тогда специально переучивался летать на других самолетах. У меня было полное ощущение, когда я пришла в класс Иваны Чаббак, что я учусь летать на новом самолете. Для меня это был невероятный опыт. Но самое главное открытие, которое я сделала: неважно на каком языке играть, если ты умеешь играть хорошо. У Чаббак есть такой прием: она просит иностранных студентов исполнить отрывок на английском, потом подробно разбирает его и предлагает сыграть ту же самую сцену уже на родном языке. Поразительно, получается совсем другая история. Абсолютно понятная и без знания языка. Ее метод – это соединение системы Станиславского и психоанализа. Фактически, Чаббак открыла мне Станиславского заново с какой-то неожиданной, совсем не музейно-пыльной стороны. В России это был всегда взгляд снизу вверх, как на какое-то высшее божество. А в Америке к его методологии относятся очень утилитарно и практически. Главное, что можно из «системы» взять для повседневной работы актера. Здесь меньше говорят про душу и какие-то высшие материи, и больше – про технологию, про действие. Они даже саму систему Станиславского называют «метод».
А за что вы больше всего благодарны Иване Чаббак?
Когда я пришла в ее класс, первое, что услышала от нее: «Запомни, нет ничего интереснее, чем ты сама». А я по окончании Щукинского училища пребывала в абсолютной уверенности, что самое неинтересное, что может быть на свете – это, как раз, я сама. Поэтому для каждой роли надо выдумывать особую походку, внешность, манеру говорить, иначе зритель неизбежно заскучает. Поэтому для меня наши «Надеждины» — это еще и попытка рассказать о себе и от себя. Чаббок потратила много времени и сил на то, чтобы убедить меня, что я могу быть интересна сама по себе. Без всяких масок. Самое опасное и одновременно самое захватывающее — выйти к зрителям абсолютно открытой, внутренне обнаженной, такой, какая ты есть. Ивана до сих пор меня в этом поддерживает. После премьеры фильма Lady in the Lake она прислала мне бесконечно трогательное письмо, которое заставило меня поверить в то, что наши усилия были не напрасны.
В «Надеждиных» вы впервые прикоснулись к истории своей семьи, сделав ее достоянием очень многих людей. Что вам самой дало это приближение к истории и погружение в прошлое своей бабушки Мили Зеленской?
«Надеждины» стали переломным моментом в моей актерской и личной судьбе. И если верующие, воцерковленные люди ищут помощи и защиты у Бога, то отныне я в трудные минуты жизни обращаюсь к моей бабушке Миле и дедушке Жене. Наверное, в этом есть что-то мистическое, но я действительно ощущаю их присутствие в своей жизни. Иногда я вдруг начинаю думать, откуда у меня берутся силы, чтобы преодолевать весь нынешний мрак и верить, что свет справедливости и надежды рано или поздно восторжествует. Мне кажется, это все Миля и Женя! К тому же три года я зарабатываю на жизнь своей профессией. Это тоже повышает самооценку. В 2022 году я была настолько уверена, что с моим актерством покончено навсегда, что никто и никогда больше меня не позовет сниматься, не говоря уже о театре. Поэтому нынешние полные залы на «Надеждиных» и новые приглашения в кино воспринимаю не иначе как чудо и Божью милость, которую для меня вымолили там мои Миля и Женя. Я знаю, что они в меня верят, меня хранят и ведут по жизни, как бы все время повторяя: «Мы с тобой!»
Что для вас самой стало главным открытием за время подготовки и гастролей спектакля «Надеждины»?
То, как это история из сугубо частной и личной вдруг обрела масштаб и резонанс общечеловеческий. Я ведь и не думала, что у нас получится полноценный спектакль. Поначалу планировала просто раза два-три выступить с чтением мемуаров и дневников моей бабушки для русскоязычной публики. Не более того! Но потому как стремительно все стало складываться, и сколько талантливых людей одномоментно подключились к моей истории, я поняла, что в этом есть какая-то высшая режиссура. Значит, этот спектакль нужен, значит, кто-то настоятельно хочет, чтобы он состоялся! И тут не надо сопротивляться, а стараться услышать голос судьбы. На этом пути меня ждали неожиданные встречи и открытия. Я познакомилась со своей двоюродной сестрой из Харькова Милой, которую раньше не знала. Открыла для себя ученого-генеалога Лизу, раскопавшую невероятные документы про моих родственников, о которых все давно забыли. Буквально каждый раз перед новым спектаклем я узнаю какие-то новые детали и подробности про свою семью. И это заставляет меня не повторяться, а играть по-новому.
«Надеждины» меня поразили тем, что это еще и попытка понять и зафиксировать не только судьбу одной семьи, но и историю России в один их самых ее сложных и переломных моментов. 1905-ый год, революция, ее разгром… Все это проходит не просто фоном, но становится содержанием дневников вашей бабушки. Как и ее вынужденная эмиграция – все это рифмуется с нашим временем. Сейчас вы живете в Америке, стране, которая была основана и обустроена переселенцами. Ощущаете ли вы сегодня себя здесь эмигранткой? Чувствуете ли вы себя тут дома?
Родина может быть только одна. И для меня это авиагородок Толмачево. Родина – это снег, зима, Россия… Но тут во время первого и нескончаемого тура с «Надеждиными» я вдруг загрустила и подумала: «Скорей бы домой!». И впервые за много лет при слове «дом» представила себе Лос-Анджелес, мужа, детей, нашего кота. Мой дом там, где они. С этим чувством я и вернулась в Америку.
Осенью весь мир с ужасом наблюдал за тем, что происходит в Калифорнии. Вас затронули эти страшные пожары?
Пожары начались в соседнем районе, где находится школа моих дочерей. Множество их одноклассников остались без крова. Школа тоже сгорела. Сейчас они все учатся онлайн. Было очень страшно. Особенно, когда в какой-то момент с неба посыпался снег. Потом я пригляделась и поняла, что это пепел. До нашего дома, слава Богу, пожар не дошел. Хотя мы этого ждали и собрали свои пожитки на тот случай, если придется срочно эвакуироваться. А еще я обратила внимание, какой интересный набор вещей был у каждого из нас. У меня, например, кроме обязательных документов в сумке лежала старая тряпичная кукла, которую мне подарила мама. И еще связка писем от моей бабушки, переписка моих родителей, когда они были молодыми. Никакие вещи с собой не взяла. Вот и все, что я хотела спасти.
Наверное, это могла бы быть тема отдельного спектакля – что мы берем с собой в случае несчастья? С чем мы уходим из всей этой дорогостоящей недвижимости, которую с собой не увезешь, не унесешь? Много ли человеку надо?
Как выясняется, очень немного. В той прошлой нашей жизни до февраля 2022 года мне казалось, что самое главное – это добиться успеха в актерской профессии. И если я не получу каких-то важных ролей, то моя жизнь рухнет. А оказалось, что нет, это не так. Моя семья – для меня несравненно важнее. И нет для меня ничего дороже, чем мои дети, муж, вот эта потертая тряпичная кукла и связки старых писем. А без всего остального я как-нибудь справлюсь. И даже если в Америке я не дополучу своих главных и неглавных ролей, на самом деле это нестрашно. Я всегда смогу выйти к людям и рассказать историю, которая меня волнует. И даже соберу фантастическую команду профессионалов, которая мне в этом поможет. Главный итог и открытие прошедших трех лет – я все это могу сама.
Билеты на спектакль «Надеждины» можно приобрести по ссылке.
