Загрузка ...
О курьезах в британской системе здравоохранения в целом и о моих родах в частности я написала не одну статью, ведь прелести английской медицины представлять не надо — они известны далеко за пределами нашей второй родины. Ведь чего только стоит посидеть в очереди в поликлинике, где рядом с приятно пахнущим новорожденным будет сидеть покрытый оспой и тихонько попукивающий и так далее — по Чуковскому. Конечно, когда ты привык, что лучшее лекарство — парацетамол, а лучший совет от врача — выпить апельсинового сока и немного расслабиться (take it easy!), то, невзирая на препятствия (запись за неделю вперед, к специалисту — только после посещения «семейного» и в течение 12 недель после направления), относишься к системе стоически, как истинный англичанин.
Мой покойный свекор — доктор-итальянец, спасатель NHS первой волны — всегда говорил, что в 97% случаев пациенты вылечиваются сами, с ними только нужно ласково поговорить и дать надежные советы, чтобы они не чувствовали, что их обманули. И, честно говоря, моя жизнь в Англии и мой опыт доказывают правильность его слов, так что система работает. К тому же, он добавлял, что если с вами что-то серьезное, то вас спасут, с чем тоже нельзя не согласиться — примеры тому есть.
Спасателей трещащей по швам системы NHS с тех пор было много. Как не вспомнить слоган кампании Бориса Джонсона: «Сиди дома, спасай NHS». «Придурок, — отреагировал мой сосед-англичанин. — NHS была создана, чтобы спасать нас!»
Но я — во-первых, потому что выросла с российской системой, а во-вторых, потому что обладаю богатым воображением и вниманием к деталям — не обращать внимания на парадоксы британского медобслуживания не могу.
Начнем от печки.
NHS — это такой в прошлом непотопляемый крейсер «Аврора», который разбудил британцев и в 1948 году подарил им абсолютно бесплатное медицинское обслуживание. Это было подобно революции, полету Гагарина и открытию «Макдональдса» для нас, но только одновременно и в одном флаконе. Бесплатным было все, включая рецепты, выписанные врачами, — страна и народ веселились и ликовали. Система, между тем, не только радовала доступностью и халявой, но и время от времени буксовала — не все коту масленица. Не хватало специалистов, их приходилось приглашать из-за рубежа — первой волной помощи принесло итальянцев, и именно благодаря их пришествию у меня много лет спустя родился сын.
Кстати, родился он в системе NHS, в обычном районом госпитале, и именно после этого я дала себе слово больше бесплатными услугами не пользоваться.
И тут я вспомнила анекдот.
Звонок в больницу.
— Доктор, моя жена рожает, у нее начались схватки, что делать?
— Это ее первый ребенок?
— Вы что, идиот, что ли? Это ее муж!
История об абсолютно сумасшедшем дне и бессонной ночи моих родов была опубликована в передовице газеты «Версия» в сентябре 1998 года. Пересказывать не будем, просто поверьте на слово. Утром же случилось следующее: гулкий звук уверенных шагов, зазвучавший в больничном коридоре, застал меня врасплох. Вздернув голову, я услышала, как открывается дверь в соседнюю палату: «Ну, как мы себя сегодня чувствуем?» Дальше я действовала на рефлексах. Я знала точно, что нужно делать.
Несколькими днями ранее, когда у меня начались схватки, я, как утопающий хватается за соломинку, принялась красить себе ногти на ногах. Отец ребенка фактически отнес меня в машину с кисточкой, зажатой в правой руке. Возможно, для него все это было очевидным проявлением родильной горячки, но мне-то было ясно, что очень скоро мои ноги будут на виду у родильной команды и что это не время вызывать негативные эмоции у людей, которым, возможно, предстоит спасать тебе жизнь. К тому же, врач должен знать, что я готовилась к встрече с ним. Как к празднику.
Поэтому, заслышав голос из коридора, я рванула к косметичке, ловко выдернула из ее недр зеркальце и помаду и стремительно накрасила губы. Пусть я с немытой головой и не расчесанная, но помада хоть немного освежит мою серую невыспавшуюся физиономию. В помаду мы верим! Пусть спустя всего день после нашего знакомства она на моих губах сигналит о благодарности и радости от очередной встречи.
Дверь открылась: «Как мы себя чувствуем?» И сразу же: «О, вижу, что прекрасно», — закрылась.
Красота везде спасет мир, не так ли? Это моя английская карма! Вот почему мои визиты к врачам всегда скоротечны и немногословны. На что жалуетесь? О, вижу, что не жалуетесь. Следующий!
О чем это я? О том, что зашла на проверку к хирургу по прошествии двух недель после серьезной операции. «О, — говорит она, — судя по тому, как вы зашли в кабинет, у вас все прекрасно!»
«В принципе, хожу я хорошо, но…», — начала было я, но она радостно перебила: «Вы заходите недели через три — тогда я смогу вас хорошенько осмотреть. А сейчас и так все видно. Следующий!»
Когда моя подруга привела свою дочь с жалобами на головную боль, то врач, проверив дату рождения, внимательно посмотрела на девочку. Под причитания матери, что мол болит голова, таблетки пьют, много гуляют, а она все болит, врач встала и, сцепив пальцы, потрогала голову девочки. Села за компьютер и, подняв плечи, недоуменно произнесла: «Нормальная такая голова…»
Но голову-то хотя бы как-то осмотрели. А вот когда мы с моим малолетним сыном однажды пришли к врачу, с нами случилось по-другому. После плаванья у сына на ноге выступило какое-то раздражение, вот и явились мы с ним на прием. Сели рядком: врач у компьютера, сын мой рядом с врачом и я рядом с сыном, последняя от врача. И мы так начали разговор: я, кивая на сидящего между нами сына: мол, его ноги подвержены атаке неизвестного грибка, врач, сочувственно вздыхающая и кивающая обратно, и мой сын, болтающий ногами. Мы так и перекидывались репликами через его голову, и пока шли вопросы, когда и как появились высыпания, я спокойно отвечала. Когда врач стала спрашивать, на что они похожи, я, хотя и несколько недоуменно косясь на сына, описывала их, но когда врач, постучав по клавиатуре и покопавшись в компьютере, развернула ко мне экран, показывая различные картинки, и спросила, какая наиболее напоминает то, что на ноге у сына, я, лучезарно улыбаясь доктору, не разжимая зубов, скомандовала по-русски: «Сними носки, едрить ее в качель». Вторую часть я про себя подумала, вслух не сказала — ни врач, ни сын ее все равно бы не поняли.
Этот эпизод как раз подводит меня к истории моей беременной подруги, которая, по ее же словам, чувствовала себя как глубоко неудовлетворенная женщина к тому же с пониженной социальной ответственностью, потому что, устав от бесконечных разговоров с гинекологами и разглядывания картинок на экране, с заискивающей интонацией прямо с порога вопрошала: «Хочешь, покажу?» А когда она приехала в Москву и пошла в женскую консультацию, то от слов «раздевайтесь за шторкой» чуть не расплакалась.
А я вот не удержалась: однажды меня скрутило в кочергу, к спине прикоснуться было невозможно, разогнуться — тоже. Так я и вошла буквой «Г» в кабинет врача, которая, не отрывая головы от компьютера, посоветовала теплые примочки и побольше отдыха. Оттуда я сразу же поковыляла к ветеринару — пес мой в то утро неожиданно запрыгал на трех лапах. Так как разогнуться я все еще не могла, то лишь услышала, как врач выписал направление на МРТ. Но когда ему прописали водолечение, включая подводное вытяжение и гидромассаж позвоночника, я не сдержала скупую слезу пациента гомосапиенса.
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».
И тут я вспомнила анекдот.
— У меня для вас две новости: плохая и очень плохая.
— Доктор, начните с плохой.
— Вам осталось жить 24 часа.
— Боже мой!!! Это же ужасно, что может быть хуже этого?!
— Я пытался вам дозвониться с позавчерашнего дня.
Во времена пандемии врачевание стало еще чудесатее. В самый ее разгар меня записали к врачу на осмотр, но я решила перенести визит, так как не могла в тот день приехать в госпиталь. Так секретарь сказал, что волноваться не стоит, как и приезжать, потому что прием у меня — виртуальный. Дескать, такое указание сверху спустили. «Пандемия», — объяснил он. «Не, — говорю, — это невозможно, мне осмотр полагается». Он говорит: «Все правильно, не волнуйтесь, виртуально вас и осмотрят». Я уточнила, знает ли он, кто такой гинеколог, и не смогла продолжить разговор, зайдясь в смехе (уж очень у меня богатое воображение).
А спустя несколько дней я могла спокойно играть тарантиновский персонаж Беатрикс Киддо: я сидела за столом в кровавых пятнах, вокруг — горы окровавленных салфеток, моя левая рука — по (практически) локоть в крови (в этом предложении много крови, так поверьте — все употреблено со смыслом и для усиления впечатления).
Дело в том, что страховая попросила сдать анализы. Ерунда — кровь из пальца на холестерин и сахар, но в связи с карантином анализ предложено было сделать дома. По почте прислали пакет с колбочками, режущими и колющими штучками, стерильными салфетками, конвертами и лейблами. И в назначенный час было видеовключение санитара, объяснившего, как уколоться и как по капельке собрать кровь в контейнеры. И я подумала: это же такие пустяки, дело житейское — каждый раз, когда я попадаю на кухню и остаюсь наедине с ножом, у нас происходят схватки, во время которых я могу сдать не то что анализ крови, а стать донором как минимум для всего нашего немаленького северного района. Да что мне стоит уколоться и выдавить из себя пару капель!
Фиг два, я вам скажу, дорогие товарищи. Эти несчастные капли я выжимала из себя как из лимона, с потугами, сравнимыми с родовыми. Я их потом должна была виртуозно налету подхватить колбочкой, перевернуть ее ровно десять раз вверх-вниз не размешивая (взбалтывать, но не смешивать, сэр!), пока из пальца как раз, как это и бывает, и начала хлестать кровь, быстро сделать надрезик на втором пальце и все начать сначала. Тут — так как я уже упомянула Тарантино — уместно напомнить анекдот у барной стойки про «обоссал все вокруг, но ни капли не попал в стакан». Так вот похожая ситуация случилось с одной девочкой тем ранним лондонским утром. Эти несчастные на вес золота капли были разбрызганы везде, кроме того места, где им полагалось быть.
И пока я их собирала, то благодаря своему выше упомянутому богатому воображению представила этот безумный новый мир, в котором мы под руководством виртуального санитара на обеденном столе будем удалять себе аппендицит или делать обрезание дома (включение раввина, конечно, будет за отдельную плату).
«Я люблю, когда больные поступают в бессознательном состоянии — тогда им все по вкусу», — этот эпиграф Зощенко к рассказу «История болезни» я вспоминала, лежа в больнице, в которую я загремела в прошлом году.
Врач заходит в ординаторскую, а у него за ухом торчит ректальный термометр.
— Доктор, — говорит медсестра, — вы перепутали его с вашей ручкой!
— Черт! — восклицает врач. — Значит, я ее оставил в последней заднице.
В частном госпитале, выходящим окнами на Харли-стрит, по новым правилам одностороннего перемещения меня долго вели по пустынным коридорам и привели не в ту операционную палату. Об этом я догадалась, когда доктор в маске, предложив лечь на стол, назвал меня Джессикой. Сопровождающая медсестра ойкнула и лабиринтами повела меня в другую сторону. Когда я уже укладывалась на стол в другой палате, то поинтересовалась, вырежут ли мне то, что обещали, или все-таки нужно перепроверить на всякий случай. Анестезиолог засмеялся и спросил, откуда я такая веселая. «Из Винчмор-Хилла», — ответила я, на что он закричал: «Да я ваш сосед! Я покупаю продукты в «Сэйнсбурисе», а вы где?» «Может быть, вы стоите в очереди друг за другом во время еженедельного шопинга!» — с восторгом подключился его помощник, второй доктор в маске. «Может быть, — согласилась я. — Но так как вы оба в масках, то понять я этого не смогу никогда». «Вот со мной был похожий случай…», — продолжил тему помощник, пока главный накачивал что-то в большой шланг.
«Джентльмены, — сказала я, — ничего личного, но, как бы мне ни нравился этот разговор, отключите меня уже, пожалуйста, ненадолго». И тут маска со шлангом опустилась мне на лицо.
«До встречи на Винчмор-Хилле!» — услышала я и покачала головой: да, мол, все там будем.
Потом меня забыли подключить к дренажной системе (но я была начеку и напомнила), потом тревожные медсестры носились вокруг с воплями: «Обезвоживание!» и с увещеванием, чтобы я пила побольше, но меня накрывали волны и поймать губами трубочку из стакана с водой получалась плохо. А потом их сменил медбрат, который, покачав головой, сокрушенно сообщил, что меня просто забыли подключить к капельнице.
Потом ночью стало страшновато: зашла медсестра и, увидев меня, присоединенную к разным аппаратам и обложенную всякими кнопками системы «Морфий», «Вызов сестры» и «Приподнятие изголовья кровати», застенчиво хихикнула и сказала: «Ой, у вас так много всяких аксессуаров тут, я лучше кого-нибудь еще позову». Я до сих пор думаю: кто она была и каковы ее функции в больнице?
Во время ужина я попросила медсестру дать мне ибупрофен, прописанный врачом, которая подчеркнула, что принимать его надо только во время еды. «Не во время еды, — важно объяснила медсестра, — главное, не натощак». «Я просто ем сейчас, — пояснила я. — Может быть, таблетки принесете?» «Конечно», — лучезарно улыбнулась она и исчезла. Через два часа я позвала ее и спросила, принять ли мне таблетки сейчас или уже ждать завтрашнего приема пищи. «Ой», — сказала она. Такое же «ой» я услышала, когда у меня опухла рука от того, что они забыли мне вынуть две ненужные канюли из кисти, и когда ночью сломалась дренажная машина, и когда каждые полчаса в палату заглядывали новые медсестры и говорили: «Я ошиблась дверью, а я ищу врача, а убраться у вас не надо? Ой! Ой! Ой!» Но я не расслаблялась и всякий раз, путем увещеваний или прямых угроз, приводила все в порядок. «Как вы, кстати, тут функционируете, когда меня нет в вашей больничке?» — поинтересовалась я напоследок и отчалила домой.
Так вот, возвращаясь к названию этой колонки.
Много лет назад, когда я только приехала в Англию и все было в новинку, мы с подругой наткнулись на «круглый стол» — медицинскую программу. Руку подняла молодая женщина и обеспокоенным голосом спросила, как распознать менингит у маленьких детей. Врач подробно рассказал, что от менингита высокая смертность, и после советов «посветите в глаза ребенка светом, если морщится — возможен менингит», замолчал. «Так что же делать? — вопрошала молодая мама. — Везти к врачу, вызывать скорую или продолжать наблюдать?» Врач сделал паузу и проникновенно обратился к ней: «Вы знаете, делайте то, что подскажет вам ваше материнское сердце».
Поэтому берегите себя, не болейте, а если все-таки это случится, будьте на страже собственного здоровья, не стесняйтесь, говорите громче, требуйте долива пива после отстоя пены и слушайте свое материнское сердце. Потому что никто другой вам не поможет.
