Загрузка ...Филипа Перкона сложно представить однозначно. Он и предприниматель, и инвестор, и коллекционер, а многие его помнят как организатора Russian Business Week в Лондонской школе экономики и продюсера больших лондонских концертов Гребенщикова и ДДТ. Факт, который лично меня больше всего поражает, это то, что Филипу всего 26. «Я просто рано поступил в университет», — скромно объясняет он.
Russian Gap: Твои приоритеты, насколько я понимаю, из года в год меняются. Чем ты в настоящее время активнее всего занимаешься? Новый стартап?
Филип Перкон: Да, сейчас у меня главное — проект, которым я занялся несколько месяцев назад. С прекрасным названием Awesome. Это персональный ассистент для каждого. То есть представь себе персонального ассистента, который может сделать для тебя все, но тебе не надо платить ему зарплату — достаточно отправить смс. То есть идея простая.
RG: И до тебя, естественно, до нее никто не додумался?
ФП: Похожие идеи были, на эту тему люди давно думают. У нас есть консьерж-сервисы, были попытки делать виртуальных ассистентов. Но как со всеми идеями, сами по себе они ничего не стоят. Мы не говорим, что у нас новая идея — у нас новый подход. Очень простой. Написал — получил.
RG: Как это работает?
ФП: Принцип — pay as you go. Например, я должен заказать себе билет. Пишу смс с запросом. Искусственный интеллект подхватывает его и распознает, видит, о чем идет речь, и направляет конкретному человеку в офисе («персональному ассистенту»), который занимается этими проблемами — например, заказами билетов. Искусственный интеллект смотрит также, какая информация уже есть о заказчике — где он живет, куда уже ездил, какие у него предпочтения, и т.д. Основываясь на этом, говорит оператору, что нужно дополнительно у него спросить. C технологической точки зрения, наш сервис это как Iron Man. То есть человек в костюме, внутри которого сидит искусственный интеллект, — он и делает из обычного персонального ассистента супермена.
RG: Напоминает Siri.
Мы что-то среднее между человеком и Siri.
Siri может найти информацию, но он не может ее обработать, что-то с ней сделать, заказать вам билет. А мы вам предлагаем готовый сервис. Если цена и прочее вас устраивают, то вы подтверждаете, что согласны, и все дальше происходит автоматически. Когда вы пользуетесь услугой первый раз, то как и везде, сначала вводите данные карточки, а потом она запоминается, и все происходит еще быстрее. Главные компоненты нашего продукта: люди (которых мы обучаем), технологии (которые им помогают), и важный фактор — партнерство. У нас партнерство с такси, службами бронирования билетов и частных самолетов, доставкой еды (в том числе high end еды), заказами meeting space. Благодаря партнерским программам мы можем предоставить хороший сервис по хорошей цене — иногда даже дешевле, чем если бы люди бронировали напрямую.
RG: Какого плана услуги у вас заказывают?
ФП: Все, что персональный ассистент для вас бы сделал. Билеты, рестораны, стрижки, купить подарки, доставить цветы. Из экзотического — заказывали ночью татуировщика. Просили привезти шампанское и наручники вместе. Кто-то заказывал верблюда на день рождения. И мы все это находили.
RG: А бывают заказы, за которые вы не беретесь, или не можете выполнить?
ФП: Нелегальными и полулегальными вещами мы не занимаемся. Бывают заказы, которые мы не можем выполнить. Например, когда человек что-то хочет прям вот сейчас, через полчаса — это бывает физически невозможно. Или хотят частный самолет за тысячу фунтов — ну, это нереальные вещи.
RG: Большая у вас команда?
ФП: 16 человек. Я сооснователь. Мой партнер — Алексей Покатило. Мы с ним еще были основателями Russian Business Week в LSE, снова захотели поработать вместе. Мы с Алексеем занимаемся технологическим бизнесом много лет, поэтому команда уже сплоченная: есть и разработчики, и дизайнеры. В этом смысле проблем не было. А наши «персональные ассистенты» сидят в офисе в Киеве. Мы берем людей только с очень хорошим английским, платим по киевским меркам очень большие зарплаты. Мы с Алексеем занимаемся партнерскими программами, развитием проекта. Девушка из Норвегии, которая живет тоже в Лондоне, помогает нам с пиаром и маркетингом.
RG: Как вас найти?
У нас есть сайт textawesome.co.uk или номер 07786202426, пишите смс.
RG: Ты только на Awesome сейчас сфокусирован, или есть что-то еще?
ФП: У меня помимо этого есть стартап в Сан-Франциско — маркетинговая технология для твиттера. Это чисто сегмент B2B — мы продаем продукт маркетинговым агентствам, большим брендам и т.д. Это спокойный бизнес, он идет, я над ним работаю, продукт чисто технологический.
До этого у меня был другой стартап под названием Alumnee — база выпускников в мобильном. Он, к сожалению, не пошел.
Я недооценил университетскую бюрократию. Чтобы университет что-то приобрел — это практически нереально. Они на мейлы-то недавно только перешли, раньше только официальные письма принимали.
RG: Вот, кстати, интересный и иногда болезненный для начинающих предпринимателей вопрос. В какой момент важно понять, что все, стартап не идет, и принять решение о его закрытии?
ФП: Когда видно, что слишком сложно, на это уходит много денег, а инвесторы не выстраиваются в очередь. Ну, есть чувство такое. Хотя многие этого не понимают. Меня часто спрашивают: «Как ты мог бросить Alumnee это же такой прекрасный проект!» Я думаю — да ладно, и фиг с ним. То, что я проработал полтора года над ним, — ну, что делать, не получается, надо дальше двигаться, дальше пробовать.
RG: На что прежде всего смотрят инвесторы?
ФП: Я могу ответить и как стартапер, и как инвестор, раньше я работал в венчурном фонде, где мы рассматривали стартапы.
Инвесторы оценивают традиционно. Первое — идея. Второе — команда.
Смотрят, может ли она воплотить эту идею: важен бэкграунд команды, энтузиазм. Третье — достаточен ли рынок для этой идеи. То есть это стартап для Челси и Кенсингтона, или все же глобальный. Четвертое — я бы сказал, монетизация. То есть как этот стартап будет в будущем зарабатывать деньги, как мы их, как инвесторы, получим назад. Пятое — перспективы. То есть рассчитан ли этот бизнес на пять лет, на десять, какая у него стратегия выхода: ipo, продажа какой-то другой компании, или life style бизнес. Если это life style, где три человека будут сидеть, продавать цветы и чувствовать себя прекрасно, то инвестор тут просто не нужен, смысла нет вкладывать деньги, если это потом не выйдет на какой-то глобальный уровень.
Венчурные инвесторы ошибаются очень часто, поэтому на тех стартапах, где они не ошибаются, должна быть мощная отдача.
Эти пять вещей основные. Но иногда, поскольку инвесторы тоже люди и не всегда рационально мыслят, еще входит такая вещь, как PR. И если проект сильно распиарен, про него все пишут и говорят, то этот фактор может затмить остальные.
RG: Можешь привести пример таких распиаренных стартапов?
ФП: Ну, например, Snapchat, пропадающие фотографии. Еще ни копейки не заработали, а уже 10 миллиардов стоят.
Fab.com — миллиардная компания была год назад, сейчас банкрот.
Все считали, что это будущее моды, все о нем говорили, все покупали. Создатели получили огромные деньги, все потратили и прогорели, так ничего и не заработали.
RG: Насколько важно быть в тусовке? Ездить на стартап-конференции, общаться с инвесторами? Даже если ты не ищешь, на первом этапе, инвестиций?
ФП: Мое мнение: если у тебя хорошая технология, хороший стартап, который с первого дня зарабатывает деньги, то есть не как Facebook…
RG: Извини, но Facebook лично на мне уже столько денег заработал! Весь этот промоушн, «sponsored posts»!
ФП: Это сейчас. А когда они начинали, у них вообще не было идеи, как его можно монетизировать.
Это подход Силиконовой долины — сначала набрать юзеров, потом думать.
Для таких вещей нужны деньги. А если у тебя удобный продут B2B, например, где ты изобрел технологию и потом спокойно ее продаешь, то не надо быть ни в какой тусовке. К тебе инвесторы сами потом придут. Это идеальный вариант. Конечно, если продукт более непонятный, то без инвесторов не обойтись — платить-то надо людям. Там нужно быть в тусовке. Особенно в Америке. Поскольку Америка полностью отличается от Европы, если говорить о стартаперском мире.
RG: Лондон не впереди планеты всей в мире стартапов?
ФП: Он, может быть, в Европе впереди, но с Америкой это не сравнимо. Денег в Силиконовой долине очень много. Стартапов тоже много, но не так много, как денег. Поэтому получить финансирование там, в принципе, легче. Инвесторы активно ищут стартапы, общаются с ними, помогают, и т.д.
Если человек признается, что это его пятый стартап, и все четыре до этого провалились, в Америке скажут: «Прекрасно! Это отличный результат!»
Считается, что шанс, что у тебя пойдет пятый, гораздо выше, чем если бы это был твой первый. Потому, что четыре раза ты уже набил шишки, всех знаешь. В Европе логика другая: «Пятый стартап? Ты неудачник, иди отсюда». Потом, многие инвесторы в Америке инвестируют, исходя из того, насколько они верят в продукт, его идею, vision. Ты можешь прийти только с идеей или прототипом, даже без готового продукта — и получить деньги. Европейские инвесторы очень консервативны. Первое, что они спрашивают (любимое слово!): покажи мне ваш «traction». «Traction» — это метрики, по которым измеряется начальный успех продукта. Самое смешное, что можно дать любые метрики, например, у меня 1000 клиентов, которые платят по тысяче фунтов в день, тебе скажут: «Ну это мало, приходи, когда у тебя будет traction». Через неделю говоришь — у меня две тысячи клиентов, а тебе: «Приходи, когда будет больше». И это постоянное «покажи, докажи» у меня всегда вызывает встречный вопрос: «Ну ок, но когда я буду таким успешным, нафига вы будете мне нужны?»
RG: А что с другими европейскими городами? Про Берлин тоже говорят как про город стартапов.
Берлин плохо знаю. Знаю, что там очень много стартапов, многие из которых ориентированы на немецкий рынок. Лет пять назад за звание европейской Силиконовой долины соперничали несколько городов: Стокгольм, Берлин, Амстердам, Париж, Лондон, Мадрид. В Британии с тех пор консерваторы запустили несколько государственных программ, привлекающих финансирование (касающееся виз, налогов), и
Лондон стал главным европейским хабом, все едут теперь сюда.
Здесь больше всего венчурных инвесторов, разных мероприятий.
RG: Какие мероприятия важно не пропускать?
ФП: Techcrunch Disrupt в декабре в Лондоне — это самая большая конференция. Мелкие всякие мероприятия часто проходят в Шордиче, в Google Campus — туда масса интересных людей приходят. Потом, не совсем в Британии, но в Ирландии — Dublin Web Summit. Огромное мероприятие, очень полезное, там все вообще собираются, со всех индустрий.
А вообще я считаю так: в какой индустрии стартап работает, туда он и должен ходить и ездить. Например, у меня американский стартап по маркетинговым технологиям, так я на обычные эвенты не хожу. Хожу на social media marketing и advertising — поскольку там есть клиенты, инвесторы — то, что мне нужно. В каждой индустрии есть свои мероприятия.
RG: А что с концертной деятельностью? Забросил?
ФП: Пока в планах возвращаться к организации мероприятий нет. Я для себя принял решение, что я буду заниматься бизнесом, технологиями. Концерты — это было больше как хобби.
Я с университета еще очень любил организовывать мероприятия, проводил Russian Business Week, молодежный съезд соотечественников при поддержке президента Медведева, занимался форумом открытых инноваций в Москве. Здесь я организовал в том числе выступление ДДТ, это друзья семьи, все вышло довольно спонтанно. Шевчук приезжал в Лондон записывать альбом, и мы подумали, почему бы не сделать их концерт. Под 3000 человек пришло, все здорово получилось. А с Гребенщиковым мы делали большой концерт в Royal Albert Hall в прошлом году. Я выступал как концертный продюсер, выполнял все работы — от размещения группы и логистики до маркетинга мероприятия. Над проектом всего работало примерно 80 человек. Шоу-бизнес — это адреналин. Когда у тебя одно получается, другое нет: потеряется барабанщик или барабан, кому-то визы не дают, что-то еще происходит… постоянные нервы. Но когда все получается в итоге, ты выходишь на сцену, а там три с половиной тысячи человек публики…
В этом смысле, это драйв такой! Денег же во всем этом очень мало.
RG: Понимаю. Получается такое энергозатратное хобби.
ФП: Да. Решил, что в качестве хобби лучше сосредоточусь на коллекционировании. Я из семьи коллекционеров. У меня бабушка — искусствовед, папа — коллекционер искусства, так что я вырос с тем, что все что-то коллекционируют. Я люблю кино, а папа мне всегда говорил, что коллекционировать нужно то, что любишь. Поэтому я начал собирать киноплакаты. На самом деле, это очень тяжелая работа. Тебе надо находить, смотреть, оценивать качество плакатов, потом содержать их, каталогизировать, что-то со всем этим делать: какие-то выставки проводить.
В 16 лет я начал свою коллекцию, и вот сейчас дособирался до 500 наименований.
Это оригинальные плакаты к фильмам. Меня интересуют несколько направлений: «Оскары», культовые фильмы, или фильмы, основанные на комиксах, анимационные фильмы, еще одна небольшая коллекция — русские фильмы, выходившие в прокате за рубежом. Все это я нахожу через аукционы, коллекционеров, старых работников кино и кинотеатры. Сейчас планирую выставку в Лос Анджелесе через год — надо же это все кому-то показывать.
Текст: Катерина Никитина
Фото: Катерина Никитина, а также из личного архива Филипа Перкона
