Загрузка ...От чего зависит возможность женщин продолжать успешную карьеру в зрелом возрасте? Насколько разные шансы на это у женщин в России и Великобритании? Где больше эйджизма, в чем он проявляется и как долго еще с ним бороться? Социолог Анна Шадрина поделилась с ZIMA результатами своего исследования на эту тему.
Месяц назад я закончила работать над докторской диссертацией в Университете Лондона. Мое исследование — о том, как женщины, которые родились в СССР и которым сейчас за шестьдесят, воспринимают поздние этапы своей жизни. Я сравнивала ежедневные стратегии сопротивления эйджизму, доступные женщинам, проживающим пенсионные годы в России и в Великобритании.
Термин «эйджизм» придумал в 1969 году американский геронтолог Роберт Батлер — чтобы дать название системе взглядов и социальных политик, дискриминирующих людей по принципу возраста. Эйджизм охватывает дискриминационные практики не только в отношении людей, которых принято считать пожилыми. В 1972-м американская писательница и режиссер Сьюзан Зонтаг написала ставшее класикой эссе о том, что общество практикует двойные стандарты в восприятии мужского и женского старения. Особенно заметно это было в кино. Если мужчины-актеры могли играть главных героев до глубокой старости, то женщины — только до того момента, пока не становилось очевидным, что они уже не очень юны. До самого последнего времени актриса к 40 годам, как правило, переходила к амплуа матери, а затем и бабушки главного героя.
Проблема не только в том, что женщины, обретая большее мастерство, вынуждены отправляться на второсортные профессиональные позиции. Эта тенденция имеет более широкие социальные последствия. Еще недавно женщины за сорок в целом становились «невидимыми» массовой культурой. Таким обесцениванием второй половины женской жизни поддерживалось представление о том, что у женского существования есть лишь две функции — украшать жизнь мужчин цветением своей юности, а дальше уходить в тень и посвящать себя заботам о детях и внуках. Иными словами, седина и морщины мужчин-героев говорят об их зрелости и мудрости. То есть старение не отстраняет их от двух важнейших аспектов, поддерживающих достоинство взрослой личности, — профессиональной реализации (и, как следствие, финансовой независимости) и осознания собственной сексуальной привлекательности.
А для женщин признаки старения — это тревожные сигналы приближающейся социальной летаргии, в которой легитимны лишь вязальные спицы и нет места никаким личным притязаниям.
Однако в последние десятилетия представление о пожилом возрасте начало меняться. В 1987 году американский геронтолог Питер Ласлет, обнаружив, что к концу прошлого столетия к средней продолжительности жизни в западных странах добавилось пять лет, предложил концепцию «третьего возраста» — дополнительного периода жизни между зрелостью и дряхлостью. Ученые, исследующие социальные аспекты старения, считают, что в формировании новой идеологии, разделяющей поздние этапы жизни на «третий» и «четвертый», огромную роль играет поколение беби-бумеров. Беби-бумерами принято называть тех, кто родился в западных странах после Второй мировой войны. Это поколение оказалось многочислесленным и в массе своей весьма благополучным, поскольку на время его профессионального становления пришелся экономический рост. Многим из этого поколения удалось воплотить стандард успешного жизненного сценария: приобрести дома по тогда еще доступным ценам, построить удачные карьеры, а потом отойти от дел, располагая сбережениями и щедрыми пенсиями.
Осознав, что одно из самых многочисленных поколений вышло на пенсию, западные маркетологи, не желая расставаться с лакомой группой потребителей, «изобрели» идею «успешного старения». Именно покупательской способности обеспеченных представителей поколения беби-бумеров мы сегодня обязаны образам загорелых и поджарых пенсионеров, наслаждающихся путешествиями и модой. Рынок хочет их денег, поэтому торопится создавать у этой группы новые покупательские потребности. Бурное развитие «анти-возрастной» индустрии, предлагающей товары и услуги для сокрытия признаков биологического старения, — лишнее тому подтверждение.
Другая важная тенденция, меняющая представления о старении, связана с неолиберальным сокращением систем социальной защиты. В большинстве западных стран продвигается идея, что пенсионная система — слишком дорогое и вредное удовольствие, «развращающее» людей, ожидающих провести двадцать счастливых лет на пенсии, в то время как число людей трудоспособного возраста сокращается. А поскольку пенсионный возраст будет неуклонно повышаться, людей необходимо переориентировать на то, чтобы они как можно дольше считали себя молодыми и способными к экономической продуктивности. Так в американском и английском кинематографе стали появляться не только «возрастные» герои, но и «возрастные» героини. Вспомним недавние серии бондианы, в которых 50-летней герой Дэниела Крэйга не справляется со спортивными нормативами, выполняя приказы своей 80-летней начальницы в исполнении Джуди Денч. При этом девушке Бонда, которую играет Моники Белуччи, хорошо за пятьдесят.
Если бы следующим Бондом не была женщина, бьюсь об заклад, в продолжении шпионской саги мы бы еще увидели рекламу виагры и пенсионного страхования.
Сегодня в Великобритании женщины, родившиеся до 1964 года, могут выходить на пенсию по достижении 64 лет. Между тем, в России для этого же поколения женщин пенсионный возраст по-прежнему составляет 55 лет. В результате, процесс откладывания социальной старости в России и в Англии проходит по-разному. Мое исследование показало, что возрастное самоощущение для женщин меняется не в связи с биологическими переменами, а в зависимости от того, удается ли сохранить предпочитаемую профессиональную занятость по достижению пенсионного возраста. Несмотря на то, что ни в России, ни в Великобритании сейчас нет обязательного выхода на пенсию, возможность удержать хорошую работу зависит от разных факторов.
В России я обнаружила всего две группы женщин, которые могут себе позволить заниматься привычным и любимым профессиональным делом до глубокой старости. Это либо самозанятые женщины (те, кто в 1990-е стали предпринимателями и создали рабочие места сами себе), либо преподавательницы университетов. Академическая среда, в массе своей, менее всего подвержена эйджизму — прежние заслуги перед наукой и профессиональные связи служат символической гарантией того, что вас, по крайней мере, открыто не будет выталкивать с работы. Во всех остальных случаях интервью, которые я собрала для своей диссертации, полнятся историями о скрытой дискриминации, в результате которой по достижению пенсионного возраста остаться работать на прежнем месте «себе дороже». Часто повторяется сюжет, в котором женщина-профессионал сталкивается с двумя проблемами — отсутствием возможностей обновлять квалификацию, особенно в области цифровых технологий, и психологическим давлением в коллективе. В отдел приходит новый молодой менеджер и начинает раздражаться, что сотрудницы более старших возрастов «тормозят» или «не догоняют». Их отставание связывается с возрастом, хотя на деле речь идет о дефиците новых навыков. Но вместо того чтобы предлагать переобучение, организации идут по пути наименьшего сопротивления, создавая токсичную атмосферу для «возрастных» сотрудниц. И те в конце концов уступают свои рабочие места более молодым.
В Британии таких историй намного меньше. Но здесь обнаружилась иная проблема. Мое исследование показало, что на возможность женщин, переехавших из России, сохранять предпочитаемую занятость влияет канал иммиграции. И, конечно, срок нахождения в стране: чем дольше женщина прожила в Великобритании, тем выше ее шансы на получение местого образования и профессионального опыта, необходимых для длительной и успешной карьеры. Ну и, разумеется, успешные самозанятые здесь, как и в России, больше защищены от возрастной дискриминации на рынке труда.
Совсем другое дело — когда речь идет о работе, не требующей специфической квалификации и не связанной с карьерой. Часто женщинам, занятым на таких работах, не приходится выбирать, выходить на пенсию или продолжать трудиться. И повышение пенсионного возраста в этом случае только усугубляет проблему, так как тяжелая и «грязная» работа часто сопровождается ухудшением здоровья. Одним словом, это совсем другой мир, все еще бесконечно далекий от того, в котором женщины прибегают к омолаживающим процедурам, чтобы как можно дольше не испытывать на себе специфического отношения как к «возрастным» сотрудницам.
Резюме: если вы не Джуди Денч, не заниматесь наукой, не владеете сверхуспешным бизнесом, то лучшей для вас инвестицией будет посильная забота о своем здоровье. Ведь работать вам, вероятнее всего, придется гораздо дольше ваших родителей, конкурируя за рабочие места с более молодыми коллегами.
Об авторе:
Анна Шадрина, социолог, докторантка Университета Лондона, автор книг «Не замужем: секс, любовь и семья за пределами брака» и «Дорогие дети: сокращение рождаемости и рост “цены” материнства в XXI веке».
Фото: Shutterstock
