Загрузка ...Журналист и автор ZIMA Magazine Владислава Жунина провела десять дней в больнице с подтвержденным диагнозом «коронавирусная инфекция COVID-19». Она рассказала о своем опыте.
Фото: Владислава Жунина
В пятницу 20 марта я потеряла сознание в ванной. Когда я пришла в себя, я поняла, что мне сложно самостоятельно ходить и сидеть. Доползла до дивана, позвонила другу. Не с первой попытки, но нам удалось вызвать скорую, которая довезла нас до ближайшей больницы. Там я потеряла сознание второй раз, уже на кресле-каталке. Мне поставили капельницу, сказали, что я недоедаю и выдали сэндвич. Через два дня, в воскресенье 22 марта, я вернулась в ту же больницу. Уже надолго.
Обнаружилось, что у меня открылось внутреннее кровотечение. В первый же день мне сделали переливание крови – гемоглобин упал со 120 до 60. Я уже не могла стоять и сидеть. Меня положили в одиночную палату. Параллельно у меня взяли мазки на коронавирусный анализ. Не то что бы я давала повод для подозрений – у меня не было постоянного кашля. Но в первый же день госпитализации я поняла, что не чувствую ни вкуса, ни запаха – хлеб для меня отличался от сыра только текстурой, яблочный сок на вкус был, как сладкая вода. А спустя два дня после госпитализации у меня стала подниматься температура по вечерам, и мне стали ставить антибиотики.
В первую неделю мне сделали гастроскопию и колоноскопию. Так как я не могла ходить, меня отвозили прямо на больничной койке. В один из дней мне провели МРТ-сканирование. Ни одна из процедур не обнаружила источник кровотечения, диагноз был по-прежнему неясен. Спустя три дня после взятия мазков вернулись анализы. Коронавирус подтвердился. Позже, в одном из исследований, американские ученые подтвердили, что наиболее ярким симптомом заболевания является потеря вкуса и обоняния.
Все время я находилась под пристальным вниманием врачей. Пять раз в день ко мне приходили, чтобы замерять давление и пульс, утром и вечером у меня брали кровь на анализ – замеряли уровень гемоглобина. 25 марта мне сделали еще одно переливание крови, а 27 марта перевели в общую палату. Все больные там были подключены к аппарату по подаче кислорода. Нас регулярно навещали медсестры, некоторым капали антибиотики, но серьезного лечения никому не оказывали – либо ты победишь болезнь, либо проиграешь. Напротив меня лежала старушка восьмидесяти четырех лет. Она не выжила.
За время, проведенное в больнице, я познакомилась с несколькими медсестрами. Одна из них, Наталья, рассказала мне, что персонал боится выходить на смены – не хотят подхватить коронавирус. Медсестры брали больничные или отгулы и отсиживались дома, а тем, кто выходил на смены, приходилось трудиться за троих. Все, кто с нами работал, надевали одноразовые маски, пластиковые фартуки и перчатки, но этого было мало – кто-то регулярно заражался. А в условиях утомления шансы заразиться вырастали в разы.
Меня продержали в больнице десять дней, до первого апреля. В воскресенье, 29 марта, мне сделали последнее переливание крови, а в среду отпустили домой. На вопрос, что же было источником кровотечения, доктора разводили руками: обнаружить причину так и не удалось. Но после третьего переливания гемоглобин падать перестал – а значит, кровотечение прекратилось само собой. Впрочем, одно из исследований показало, что у некоторых больных коронавирус поражает наиболее слабый орган. Если у курильщиков это – легкие, то у некоторых он поражает почки, а у некоторых, как у меня – ЖКТ.
По возвращению я узнала, что мир изменился. Закрыто все. Улицы пусты. Вторую неделю вся Великобритания сидит на локдауне. За каких-то две недели выставочный центр ExCeL перестроили в больницу с четырьмя тысячами коек для коронавирусных больных. Местным уборщикам платят двойную ставку, медсестрам, наверное, тоже. Работники больниц и скорых – единственные, кто рискуют сейчас своими жизнями и жизнями родных, чтобы остановить эпидемию и спасти тех, кого можно спасти.
Более подробно о своей болезни Влада также рассказывает в своём уютном Телеграм-блоге So it goes.