Профессия «архитектор»: зачем ехать в Лондон и почему так сложно отказаться от работы в Zaha Hadid Architects

Эта статья должна была выйти несколько месяцев назад, но после 24-го февраля нам показалось, что она потеряла актуальность, ведь тогда мы говорили с героинями о планах на будущее и архитектуре, а еще о новых зданиях Zaha Hadid Architects в России и в Украине. Спойлер: ZHA приостановила свои проекты в России на неопределенное время. 

Все же мы решили дать этому тексту второй шанс, тем более что в Лондоне проходит архитектурный фестиваль под началом Королевского института британских архитекторов (RIBA).

Заха Хадид родилась в 1950 году в Багдаде в семье крупного промышленника и художницы. Сначала она изучала математику в Американском институте Бейрута, потом архитектуру в лондонской Архитектурной ассоциации. Свою практику Хадид открыла в 1979 году, однако ее первый значимый проект был реализован лишь в 1993-м. Все это время она преимущественно работала в стол, выигрывала конкурсы, но по разным причинам ее проекты не строились. 

Заху вдохновляли авангардисты, в частности, Казимир Малевич. Она говорила, что ей всегда были интересны концепция фрагментации, идеи абстракции и взрыва. Это отчетливо видно по ее ранним работам. Позже архитектурные формы Хадид стали более текучими и непрерывными, но так и остались непохожими ни на что. Своей архитектурой она раздвинула все рамки, изменив представление о том, что может быть построено из стекла и бетона.   

Сегодня имя Захи Хадид — одно из самых громких в мире архитектуры. Из ранних проектов ее бюро Zaha Hadid Architects наиболее известны пожарная станция в Вайль-на Рейне (первое творение Хадид), лыжный трамплин в Инсбруке, Центр современного искусства в Цинциннати. В Великобритании ее команда работала над Музеем транспорта «Риверсайд» в Глазго, а также над Центром водных видов спорта, Северной галереей «Серпентайн» и Академией Эвелин Грейс в Лондоне. Среди других проектов — Центр Гейдара Алиева в Баку, Galaxy SOHO в Пекине, Национальный музей искусств XXI века в Риме, знаменитая частная вилла Capital Hill Residence под Москвой, а еще здание администрации порта в Антверпене и Оперный театр в Гуанчжоу. 

В 2016 году Захи Хадид не стало, однако ее практика продолжает расти и развиваться в заданном ею направлении под руководством ее главного бизнес-партнера Патрика Шумахера и благодаря сплоченной команде профессиональных архитекторов. С двумя из них мы пообщались в Лондоне. 

***

С Евгенией Позигун мы встретились в офисе ZHA, недалеко от Барбикана. Пандемия внесла свои коррективы в привычное расписание команды: новый офис работает по принципу коворкинга: на 500 человек приходится около 100 рабочих мест. Несколько раз в неделю каждый сотрудник может забронировать себе место и прийти в офис. «Здесь вы не увидите столов, заваленных чертежами и распечатками, как это было раньше», — комментирует Евгения. Чертежи лежат аккуратно скрученными на полках стеллажей, там же стоят макеты. Мы проходим в небольшую комнату для переговоров с видом на внутренний двор и розовеющее закатное небо.   

«Наш офис находится в архитектурной Square Mile, это примерно между Angel и Barbican, от Old Street до Farrington, — объясняет Евгения. — Раньше здесь было около 400 офисов архитектурных практик. На каждом углу — дизайнерская студия. Придите сюда во время Clerkenwell Design Week, когда все студии открывают двери, и сами в этом убедитесь. Все сопутствующие шоу-румы — Cappellini, Porcelanosa — были в пешей доступности. Прошелся — собрал образцы материалов для проекта. Заходишь в паб в пятницу вечером — куча архитекторов».

В ZHA работают архитекторы со всего мира. Их истории более или менее универсальны: отучившись в вузе и часто отработав несколько лет у себя на родине, они отправляются в Лондон на обучение, после чего попадают в компанию. Таким же был путь Евгении. Она окончила Одесскую строительную академию, начала карьеру архитектора в родном городе, а потом уехала в Лондон, где поступила в Архитектурную ассоциацию (АА). 

«Пока жила в Одессе, я несколько раз ездила по обмену от своей академии в Марсель. Когда решила получать магистра, то сначала направилась в Голландию, а уже потом попала сюда. Объездила, наверное, десяток школ — мне было понятно, что в них происходит. А потом я побывала на дне открытых дверей в Архитектурной ассоциации, который совпал с защитой магистерских работ. В комиссии была сама Заха Хадид». По словам Евгении, в то время АА была единственной архитектурной школой в Великобритании, работающей в авангарде. «Мне не хватало представления о современной архитектуре. Наша студия в Одессе хоть и старалась воплотить в жизнь интересные идеи, но мне хотелось делать что-то другое, что дало бы толчок новым идеям», — рассказывает девушка. 

Обучение формирует особое мышление или, как говорит Евгения, «другое видение, лидерами которого являются такие архитекторы, как Заха Хадид». Она вспоминает, что поначалу учеба напоминала хаос, и только со временем ей стали понятны задачи и структура: «У нас была студия в четыре этажа, там работало несколько команд. Первые пару месяцев мы помогали магистрам, которые заканчивали свои работы, заодно и учились у них. Последние полгода мы работали над основным проектом — планом развития Рас-эль-Хаймы, одного из эмиратов ОАЭ, на ближайшие 20 лет. Мы даже на площадку выезжали. И вдруг, прямо во время учебной программы, грянул кризис 2008 года. Тогда мы изменили траекторию и начали планировать развитие в условиях затянувшегося кризиса». Евгения вспоминает, что приходилось очень много учиться и читать самостоятельно, а жить — вместе с другими студентами: «С друзьями мы снимали комнаты у хозяйки дома, который был в пяти минутах ходьбы от университета. Чужаков она не принимала. Для нее сдавать комнаты было, скорее, стилем жизни, чем заработком».

***

Наша вторая героиня Анна — потомственный архитектор. Ее отец, Борис Уборевич-Боровский, основатель бюро ub.design, является председателем Московского архитектурного общества и профессором МАРХИ. Собираясь на учебу за границу, Анна планировала вернуться в Москву и работать вместе с отцом.

«Отучившись пять лет в бакалавриате МАРХИ, я поняла, что достаточно провела времени в одном вузе. На последнем курсе я уехала учиться по обмену в Париж, в Высшую национальную школу архитектуры «Париж Валь де Сен» — ENSAPVS. Программа там тоже оказалась классической, а мне хотелось посмотреть на мир дизайна под другим углом», — рассказывает девушка. 

Как и Евгения, Анна не сразу остановила свой выбор на Лондоне: «Сначала я подала документы в Berkeley, Колумбийский университет и во Флориду. Поступила, съездила на разведку и поняла, что это не то, что я ищу: их работы тоже были классическими, и меня это не зажгло. В то же время я узнала про Бартлетт — лучшую архитектурную школу Европы».

По словам Анны, магистерская программа настолько отличалось от того, чему она научилась в МАРХИ, что ей пришлось буквально перечеркнуть все, что она знала, и начать заново. «Казалось, то, что мы делаем, имеет весьма отдаленное отношение к архитектуре. Наша команда исследовала автоматизацию в области архитектуры, и обязательным условием было использование робота. Мы сделали стекло-бетонный блок определенной конфигурации и запрограммировали робота так, чтобы он мог собрать здание из таких блоков. С этим проектом мы объездили несколько строительных выставок Лондона, выиграли главный приз на выставке нашей школы, а также главный приз дизайнерского конкурса в Тайване. Ценность проекта в том, что робота вместе со стройматериалами можно отправить даже в отдаленный уголок планеты — он построит там здание, а потом, если нужно, разберет. Я бы сказала, что это про решение задач завтрашнего дня. Научная фантастика в жизни».

Кого берут в Zaha? 

Чем больше мы говорили, тем очевиднее становилось, что именно образование играет ключевую роль в контексте приема на работу в Zaha Hadid Architects. 

«Раньше главными университетами для ZHA были Архитектурная ассоциация и Венский университет прикладных искусств, где долгое время преподавала Заха. Сейчас — АА и Бартлетт. У нас меньше ценится предыдущий опыт и больше то, как ты себя проявил в магистратуре», — объясняет Евгения. «Обучение в этих школах — это про мышление и навыки, а не про строчку в резюме», — добавляет Анна.  

Евгения начала работать у Хадид в 2009 году. Вакансию она нашла не сразу: «Когда я отучилась, кризис был в разгаре, и я искала работу около полугода. Подала документы в сто практик, а то и больше, и вот, когда наконец-то начался проект в ZHA, я туда попала. Тогда с нашего потока в 40 человек устроилось шесть. Обычно эта цифра гораздо больше». С тех пор прошло 13 лет. Кстати, на первых порах Евгения совсем не собиралась оставаться в Лондоне.

Анна тоже не планировала жить в Лондоне. Однако по окончании магистратуры решила пройти стажировку в крупной компании и попала к Захе на российский проект. На вопрос, что нужно, чтобы тебя взяли, Анна отвечает, что это определенная доля удачи, которая зависит от того, набирают ли новичков в данный момент времени. «Был период, когда в течение двух лет не брали никого, зато за время пандемии взяли больше десяти человек только в нашу команду». Не последнюю роль играет нетворкинг: «Обычно ты передаешь портфолио, например, через преподавателей или сотрудников — кого-то, кто может тебя порекомендовать. Если ты учишься в вузе, такой человек всегда найдется. Отправлять портфолио на общую почту крупной компании бесполезно». 

На вопрос, почему она так и не вернулась в Москву, Анна отвечает: «Мое мышление очень изменилось во время учебы. Потом мне понравилось работать в компании, они предложили постоянный контракт. Масштаб их проектов настолько велик, что от этого очень сложно отказаться. Каждый проект, каждое задание — уникально. К тому же,такой свободы в дизайне, наверное, нет нигде: мы вправе вытворять все, что хотим, в пределах нашего стиля. Мне нравятся не только проекты, но еще и люди, с которыми я работаю. Очень мотивирует талант наших руководителей — хочется научиться их видению дизайна». 

Амбиции решают

Сегодня Евгения работает на позиции Associate — как она говорит, непереводимой на русский язык: «Эта позиция находится между ведущим архитектором и Senior Associate, а дальше только Associate Director и Director». Она считает, что на любой должности можно делать то, на что хватает амбиций: «Я делала ту же работу, что и сейчас, когда была старшим архитектором. Будучи Associate, я лучше понимаю, как работает офис, больше работаю с директором и больше планирую. Я курирую команды, внутренние и внешние, и взаимодействую с заказчиком. А еще на своей позиции я занимаюсь сразу несколькими конкурсами или проектами, в то время как ведущий архитектор обычно ведет один проект или его часть».

Своей главной специализацией Евгения называет здания культурного назначения, хотя работать приходится с разными объектами: «Мне нравится то, что доступно людям: музеи, театры, площади. Я несколько лет трудилась над театром в Рабате, столице Марокко. Пока работала, изучила абсолютно все: как делать backstage, как планировать сцену, акустику. Я буквально жила на площадке и проводила надзор каждый день. Потом начался проект на Мальте — отель с жилым комплексом. После этого в моем портфолио появились жилые, офисные и многофункциональные башни. Сейчас я как раз работаю над таким проектом. Есть много конфиденциальных заказов или тех, которые находятся на стадии строительства. О них я не могу говорить. Могу только сказать, что два моих текущих проекта сейчас в Китае». 

Что касается Анны, то за пять лет она прошла путь от стажера до старшего архитектора. За это время она успела поучаствовать примерно в 25 проектах и теперь руководит небольшими командами до 10 человек, включая внешних консультантов. Большое количество проектов, по словам Анны, объясняется спецификой работы — она занимается концепциями. «У меня уже достаточно опыта, чтобы самой организовывать процессы и делиться знаниями с новичками — сейчас мне это нравится больше всего», — говорит она.

Про поездки и атмосферу

Рассказывать о работе Анна и Евгения могут часами. Для них — это бесконечный источник вдохновения и жизненный приоритет. Анна вспоминает, что в течение первых двух лет она училась каждый вечер: «Я пыталась понять, как мне выйти на новый уровень. Тогда я вычеркнула всю свою текущую жизнь: минимизировала общение с друзьями и родными — казалось, что это не приоритет. Главным стала моя работа, которая мне была безумно интересна. Часто она перетекала в совместные ужины, после чего мы снова возвращались в офис. Или же, наоборот, шли с коллегами в паб, чтобы отметить завершение проекта. Даже дни рождения отмечали вместе».

Окончание проекта не ограничивается походом в паб — все сотрудники компании выезжают на его открытие. «В декабре мы летали в Никосию на открытие площади Элефтерия — проекта, который занял 15 лет. Кроме этого, мы летали в Нью-Йорк на открытие жилого здания, несколько раз в Китай на открытие аэропорта и офисного здания с самым высоким — 200 метров — атриумом в мире, в Гонконг, Макао, Милан и собираемся в Саудовскую Аравию. Проектов много по всему миру, поэтому мы ездим несколько раз в год. Это объединяет и воодушевляет», — делится Анна.

Евгения рассказывает, что атмосфера изменилась после смерти Захи — это стало настоящим ударом для всей команды. «Я рада, что директора нашли стержень и вектор развития компании, который нас всех объединяет и направляет». Вторая глобальная перемена — это работа вне офиса. «Раньше в архитектуре было общее понимание, что это невозможно: нужно обязательно встретиться и рукой сделать скетч. А теперь он делается маркером в зуме», — делится Анна. «Но мне нравится то, что сейчас можно приехать в офис: во-первых, живое общение ничем не заменишь, а во-вторых, дома не получается установить границы — иногда я работаю с раннего утра и до ночи», — добавляет Евгения.

Дерзость и вызов

Так что же такое «заховская» архитектура? «Кто-то опрометчиво скажет, что наша архитектура только про форму, — говорит Анна, — но это не так. Прежде всего она про комфорт и функциональность. Подъезд к зданию, затеняющие элементы в жарких странах, время, потраченное на дорогу, — все продумывается до мелочей. Во вторую очередь, мы делаем пространство уникальным и вдохновляющим». 

«Наша архитектура вызывает эмоции — положительные или отрицательные, но равнодушным она не оставляет никого, — дополняет Евгения. — Каждое здание становится объектом притяжения. Конечно, то, как зданием будут пользоваться, очень зависит от заказчика. Знаете, бывают театры, к которым людям нельзя прикоснуться. Лично мне нравится, как используют Aquatic Centre в Лондоне: за 4 фунта можно прийти с улицы и поплавать в «заховском» бассейне. Это влияет на настроение и воспитывает вкус. Или же площадь в Никосии: она объединяет Старый город и Новый, притягивает разных людей. Днем здесь гуляют дети, катаются на скейтах подростки, а вечером на площадь приходят беженцы, которые там живут». 

По словам Евгении, заказчики чаще всего просят, чтобы здание было долговечным, экологичным, отвечало всем настоящим и будущим нормам и адаптировалось к новым условиям и функциям. «Проецирование на будущее — одна из наших главных задач», — говорит она. «Раньше архитектор решал проблему жилья: комфортного, удобного, возможно, с малым доступным пространством. Сейчас сверх этого архитектор должен сделать опыт человека уникальным, комфортным и долгосрочным», — дополняет Анна.

Но не много ли требуют от современного архитектора? Это тот самый настоящий вызов, который, оказывается, совершенно не пугает сотрудников бюро. «Пока я нахожу что-то новое в каждом очередном проекте, я чувствую, что принимаю вызов. Я бы сказала, что архитектура для меня — это не работа, а стиль жизни, особое мышление и, конечно же, вызов», — говорит Евгения.

Лучший вид – сверху

Нет ничего удивительного, что Анна и Евгения обе любят ту часть города, где сосредоточена современная архитектура – Сити. По словам Евгении, Сити – одна из ключевых точек развития Лондона. «Я люблю здесь гулять в выходные и наблюдать, как меняется судьба зданий. Например, раньше был банк, а стал фитнес-центр. Строят новые здания, чтобы привлечь обратно бизнесы, которые несколько лет назад ушли. Еще я люблю гулять вдоль Темзы: идти от Embankment по одному берегу, а возвращаться по другому».

«Лондон уникален классической красотой зданий Викторианской эпохи. Там есть чему учиться с точки зрения распределения пространства. Однако я ценю Лондон за современный подход к архитектуре и, в частности, за то, как мастерски здесь делают объекты любой сложности. Я люблю гулять в Сити и рассматривать элементы фасадов, окна, объемы зданий, входные группы и лобби офисов. Возьмите хотя бы на здание Bloomberg от Foster + Partners – сколько там интересных деталей!» – говорит Анна.

На вопрос, какие здания больше всего нравятся, Евгения отвечает: «Мне сложно что-то выделить, я воспринимаю Лондон целиком. Самая лучшая «прогулка» для меня – приземление на самолете в Хитроу в безоблачную погоду. Это бывает редко, но дает самое лучшее общее впечатление о городе».