«Не было после, не было потом…». О юбилейном спектакле «ЭФРОС100»

Дело в том, что спектакль Дмитрия Крымова, поставленный в 2019 году, по всем отчетам Театра Школы современной пьесы был «списан» и приговорен к утилизации. 

В таком случае декорации грузят в контейнер и отправляют куда-нибудь в Капотню, а, может, и куда подальше. Там их сжигают или «перерабатывают» неведомым мне образом. Но нашлась женщина, продюсер Анна Гроголь, которая решила, что уничтожать декорации такого спектакля нельзя. Что их надо спасти — эти останки и руины из фанеры и папье-маше. 

Русская культура всегда держалась на плечах таких хрупких, но непреклонных созданий, этих безмолвных кариатид, проявляющих нечеловеческое упорство в самых безнадежных обстоятельствах.  

Короче, огромный контейнер, забитый под завязку декорациями и реквизитом спектакля «Все тут», она куда-то увезла и спрятала. И три года ждала, что ситуация изменится, что Крымов вернется, а спектакль снова можно будет играть в театре на Трубной площади. Такие вот скромные и понятные надежды, которые все еще живут в душах хороших людей.  

Стоит ли говорить, что ничего из этого не случилось. Между тем присутствие контейнера на складе стоило немалых денег. И в какой-то момент встал вопрос: что дальше?  

А дальше был юбилей Анатолия Васильевича Эфроса — 100 лет — который захотелось отметить каким-то небанальным, неофициальным образом. И тогда снова замаячил этот контейнер, а вместе с ним и идея некоего юбилейного действа по мотивам «Все тут». 

Насколько я понимаю, все организационные усилия взял на себя Музей Полторы комнаты Иосифа Бродского, а перформанс сочинил сам Дима Крымов, руливший им онлайн из своих заграниц. В титрах он обозначен как «Режиссер — Режиссер».  Безымянная тень на руинах прошлого.  

Что это было? Первая ассоциация — похороны. Тем более что по сюжету много чего вертится вокруг кладбища, похорон, урны с прахом Нонны Скегиной, многолетнего завлита Эфроса. 

Похороны ведь не обязательно должны быть душераздирающими, надрывными и трагическими. Они могут быть и вполне себе веселыми и даже моментами смешными. Но это не отменяет их главную ритуальную составляющую — прощание. 

Это было одновременно и прощание со спектаклем, который мы больше никогда не увидим. И с жизнью, которая оборвалась три с половиной года назад. И с наивными надеждами на чудо, что можно что-то вернуть, восстановить, сохранить. По большому счету, конечно, ничего! Сколько бы мы ни клялись великими именами, ни прятали от всевидящего ока поднадзорных организаций последние улики того, что у нас был когда-то Великий Театр, вернуть Его нельзя. Лето и дым… Лето и дым…

Но это понимаешь потом, когда золотой мираж рассеется и зрители, вытерев слезы и отхлопав свое, идут искать выход. Не фигурально, а буквально так — действо происходило на крыше центра Europolis Ростокино.  

И выбраться оттуда, как и добраться до него, похоже, было совсем непросто. 

А все полтора часа, что шел спектакль, зрители наслаждались игрой двух великолепных комедиантов, двух выдающихся артистов — Евгения Цыганова и Марии Смольниковой. К ним еще присоединилась ненадолго и актриса Татьяна Циренина в роли мамы Димы, Натальи Анатольевны Крымовой, и певица Ольга Надеждина и балерина Ульяна Вершинина. Но это был бенефис двоих. Их звездный час. Их «воспоминание о будущем».  

Только эти двое способны так самозабвенно отдаваться игре, поставленной Крымовым. Только им дан дар «вспомнить все» и непоколебимая вера, что своей отвагой и любовью они могут остановить время и предотвратить любое несчастье. Игра как лучшее средство от всех разочарований и печалей.

Есть в этом что-то от строительства замка на песке, от детской игры в «секретики». Прелестное и безнадежно инфантильное.  

Притом что среди зрителей в зале я узнал на экране вполне себе серьезных людей, которых в инфантильности уж никак не заподозришь. Но, оказывается, и им нужна доза театрального счастья. И им надо приобщиться через актерскую игру и легкое безумие к обычной человеческой норме, подышать воздухом настоящего искусства. 

…Я не знаю, какая судьба ждет это юбилейное действо. Понятно, что прощальные туры иной раз безнадежно затягиваются. А почему бы и нет? Зрители ходят. Актеры счастливы. Представляю, как легко разыграть в концертном исполнении и «Костика», и «Генеральную репетицию «Дон-Жуана». Уверен, успех гарантирован. Театр Крымова дает для этого необозримые возможности.

И все-таки что-то внутри непонятным образом сопротивляется этому.  «В четверг и больше никогда» — это ведь не просто название последнего фильма Эфроса, но еще и ключ к пониманию его искусства, которое не поддается тиражированию и любой предприимчивой монетизации.  

И так же, как актеры Эфроса знали, что ничего лучше в их жизни нет, не было и не будет, так и актеры Крымова знают это про себя. Поэтому так держатся за весь списанный реквизит, за весь этот золотой мусор, за это чеховское пальто на вырост, и чугунную гирю, и за все остальное.  

Но мне, когда я слушал феерический монолог Соньки Золотой Ручки в исполнении Маши Смольниковой, почему-то вспоминался финал старого фильма «Леди Гамильтон» с Вивьен Ли и Лоуренсом Оливье. 

Там под конец разбитная собутыльница спрашивала бывшую возлюбленную адмирала Нельсона: «Ну, и что было после? Что было потом?» (“Аnd then what happened after?”). И великая Вивьен Ли с неподвижным лицом, почти мертвыми губами, произносила свою знаменитую фразу: «Не было после, не было потом». (“There is no then, there is no after”). 

Фрагменты из перформанса «Эфросу 100» будут показаны на вечере «Профессия: режиссер», который организует «Зима» 22 сентября 2025 года. Билеты по ссылке.