Принцесса цирка Екатерина Дроздова

Художник ОЛЬГА МАНИЗЕР продолжает серию бесед с артистами цирка.

Знакомьтесь: звезда Moscow State Circus воздушная гимнастка ЕКАТЕРИНА ДРОЗДОВА.

Невероятно в Международный День Цирка оказаться в цирке, за час до представления не имея об этом ни малейшего понятия! Случайный разговор с подругой в 5 вечера, и всего часом позже, промчавшись пол-Лондона, мы замираем в темноте шапито Moscow State Circus — представление фантастическое, как в детстве! Мастерство русских артистов вызывает огромную гордость за нашу страну!

Самый необыкновенный, изумительно красивый номер: три гимнастки, поднимающиеся под купол в прозрачных шарах (по сюжету представления — мыльных пузырях). Какие только положения ни принимают там девушки-каучук — взять, к примеру, стойку на груди! Пока поражаешься их гибкости, они приоткрывают свои шары и выпадают прямо над зрителями в шпагат, держась буквально на одних пальцах ног за створки шара — зал выдыхает! Шары раскрываются все шире, шпагаты расходятся в перешпагаты. Едва вернувшись обратно в шары, гимнастки выбрасываются из них головами вниз, зацепившись щиколотками за створки сфер.  Смотреть действительно страшно!  Кажется, вот выскользнет красавица — и что??

Бесстрашие гимнасток трогает, без преувеличения, до слез; я делюсь фотографией этого удивительного номера в инстаграме.  Должно быть, по хештегу  #MoscowStateCircus все три артистки: Екатерина Дроздова, Екатерина Чистая и Ксения Весловская — заходят на мою страницу, благодарят за добрые слова: «Это наполняет нашу работу смыслом! Ради таких зрителей хочется выкладываться на все сто!»

Решаю рассказать об этих девушках на портале Russian Gap, чтобы как можно больше людей успело увидеть их волшебное представление. Но цирк уже запаковался и покинул Лондон, начав турне по Англии и Шотландии.

Тогда Екатерина Дроздова, выступающая не только в Шарах, но и в захватывающем дыхание номере на роликовых коньках, приглашает приехать в Гилфорд, где уже раскинул свой шатер Moscow State Circus — и вот, сбывается моя мечта увидеть цирковые кибитки изнутри, побывать за кулисами, рассмотреть грим и костюмы вблизи!

Катерина Дроздова (КД): Да, этот цирк работает исключительно в Англии. Поскольку название у него Moscow State Circus, английское начальство приглашает артистов только московских цирков — на Вернадского и Никулинского — по контракту на два года. 

Катя показывает мне вагон с гримерными и проводит за кулисы шапито, мы выходим из темноты на манеж. Перед каждым представлением артистки номера в Шарах должны протирать их до блеска от следов своих ладоней и пяток. Между их шарами клоуны репетируют сальто. Техники заволакивают арену паром, регулируют свет.

Катя возвращается в свой дом на колесах и начинает накладывать сложнейший грим со стразами.

Ольга Манизер (ОМ):  Катя, ты работаешь на огромной высоте без лонжи — зачем такой риск?

ОМ: То есть, элемента страха при выходе на манеж вообще не существует? Вот в недавнем фильме «Поддубный» возлюбленная борца, цирковая артистка, выступающая на трапеции, признается, что каждый раз под куполом боится, буквально заставляет себя шагнуть в воздух.

КД: Если бы присутствовал страх относительно трюков, которые мы исполняем, мы бы больше времени уделяли репетициям, чтобы этот трюк отточить. Мандраж сбивает очень сильно. Работа, которую мы выполняем на манеже, нам не страшна. Мы сосредотачиваемся на более сложных трюках, на менее опасных можно чуть-чуть выдохнуть. Поэтому страха в работе нет, это все контролируется. Присутствует боязнь облажаться, связанная не с риском, а с курьезами. Бывает, что спотыкаешься на простом, на ровном месте — этого допустить очень не хочется.

Например, в 2009 году, когда наш цирк выступал в Халифаксе, во время исполнения одной из пирамид с девочками я упала на представлении и сломала ногу.

ОМ: Какой ужас, Катя!!! И что же, представление остановили или show must go on?

КД: Остановили наш номер, но вслед сразу вышли следующие артисты. Помощь мне оказали незамедлительно. Поскольку цирк переезжал каждую неделю, меня показывали хирургам в нескольких госпиталях и операцию сделали уже в Манчестере. Сейчас нога в полном порядке.

ОМ: Как сложно, должно быть, безмятежно улыбаться зрителям из этих шаров, имея позади такой опыт.  Люди смотрят ваш номер, вжавшись в кресла, по-настоящему волнуясь за вас.  Ведь на одних щиколотках между двумя стульями не удержишься! А здесь под куполом!  О чем мысли в этот момент? 

КД: Вопрос очень интересный! Когда мы работаем, на лице должна присутствовать улыбка. Естественно, настроение бывает разным, как и состояние здоровья. Тем не менее артист должен дарить радость людям, пришедшим в цирк отдохнуть от повседневных забот. Зритель должен видеть наши улыбки, а не кислые физиономии. Мы стараемся поймать взгляд того зрителя, который не отвлекается на посторонние вещи. Я стараюсь работать на тех людей, которым действительно хочется это видеть.

Мысли бывают разными, иногда ты думаешь о зрителях, которые тебя окружают. Естественно, концентрация: ты слушаешь музыку, подстраиваешься под своих партнеров, потому что у нас идет синхронная работа. Иногда мы встречаемся взглядами с моими партнершами, можем друг другу подмигнуть, шутим без слов. Бывает так, что мы просто смеемся в шарах — такое хорошее настроение. Улыбаться не сложно!

ОМ: Слово «Шар» в древнерусском языке появилось в XI веке в значении «цвет, краска». И только в XVIII веке оно приобрело современный смысл, стало обозначать геометрическую фигуру.  Вы, будто возвращаясь к истокам этого слова, наполняете прозрачные бесцветные шары цветом!

КД: Надо же, как интересно!!! Я и не знала!

ОМ: Кто придумал этот номер с шарами?

КД: Идея создания наших образов в номере принадлежит артистическому директору Ирине Арчер, жене нашего менеджера Пола Арчера. Она работала над расстановкой трюков. А Аслан Хаджаев, заслуженный артист, художественный руководитель Адыгейского ансамбля народного танца, занимался хореографической частью номера. Девочек, которые работают в Шаре сольно, довольно много в мире. Но наш номер уникален тем, что нас трое и мы работаем синхронно.

ОМ: Вы добиваетесь синхронности по музыке или ориентируетесь друг на друга?

КД: Когда шар закрыт, музыка слышится приглушенно. Мы обязательно смотрим друг на друга, потому что шары вращаются, и одна из девочек всегда не видит двух остальных. В этот момент две другие смотрят на нее. Партнерская работа.

ОМ: Цирк всегда вдохновлял художников. Пикассо, Ренуар, Дега, Шагалл, Матисс, Тулуз-Лотрек. Я буквально на одном дыхании сделала новую куклу Circus Girl в голубом трико всего за неделю, хотя на создание каждой фигуры обычно у меня уходят месяцы. Вчера работала над ней всю ночь до 6 утра, чтобы успеть захватить ее к тебе в Гилфорд!  И вот, сейчас не могу поверить, что протыкаю твоей — настоящей цирковой — вилкой склеившиеся отверстия для креплений рук и ног. Для художника оказаться в настоящем цирковом вагоне и увидеть свою работу рядом с источником вдохновения — совершенно невероятный уникальный момент в жизни, за который я тебе очень благодарна! 

КД: Я очень рада, что у нас получилось тебя вдохновить! Я столкнулась впервые с таким видом искусства. Мне очень понравились твои куклы, твои идеи у тебя на сайте и в Инстаграме. Конечно, еще интереснее рассматривать куклу в жизни. Я очень уважаю твой труд. Мне очень приятно, что ты сделала эту куклу, опираясь на наши образы! Я очень рада, что ты уделила нам свое время и смогла приехать к нам!

Закончив гримироваться, Катя запирает свой вагончик и торопится к шапито — представление начинается! Мне не хочется уходить, я брожу с куклой между ярких трейлеров, русская «Калинка» разносится по солнечному английскому полю.

Мы продолжаем разговор по скайпу в мае, в серый дождливый день, когда Катя с цирком выступает уже в Ливерпуле. Интересно видеть, как вместе с человеком в другой город переместился и его интерьер. Чудесный голубой лоскутный ковер на стене Катиного дома на колесах — первое, что бросилось в глаза в ее вагончике в Гилфорде — сегодня также у Кати за спиной, но уже на побережье Англии.

ОМ: Тебе всего 24 года, но у тебя большая дорога за плечами. Как ты попала в цирк?

КД: Я родилась в городе Гомель в Беларуси. В 6 лет родители отвели меня на художественную гимнастику, но я была крепкая, маленькая, а не высокая и грациозная, как должны быть девочки с лентами, и меня перевели в акробатику.  Там я уже стала показывать результаты.

Когда мне было 16 лет, спортсменка Виктория Оробей, с которой мы занимались в одном зале нашей спортивной школы, ища себе партнершу, пригласила меня работать в Цирк на Проспект Вернадского. Она меня старше и раньше начала свою цирковую карьеру.

Так часто происходит, когда кто-то кого-то ищет в цирке — спортсмены друг друга знают; например, нужен акробат — связываемся друг с другом, приглашаем, если спортсмен свободен.

ОМ: В спортивной школе ты мечтала работать в цирке или целью было попасть на Олимпиаду?

КД: Наш вид спорта, к сожалению, не входит в олимпийскую программу, туда ездят гимнасты и батутисты — спортсмены схожего с нашим профиля. О цирке думала всегда, потому что старшие ребята, которые уже ушли из нашего спортивного зала в цирк, вызывали всегда восхищение, и мы, маленькие девочки, конечно, хотели летать под куполом, понятия не имея, как можно там оказаться. Так сложилась жизнь, что мне выпал этот шанс. И вот я здесь!

ОМ: Как родители отпустили тебя из Гомеля в Москву?

КД: Было тяжеловато. Папа был очень рад, ему эта идея нравилась. Мамино сердце было встревожено, она переживала за дочку. Мне нужно было закончить школу. 11-й класс я доучилась уже в Москве, что позволило мне поступить в московский вуз ИГУМО по специальности Психология, который я закончила в прошлом году.

ОМ: Какая молодец! А почему не пошла в цирковое училище?

КД: Девочки и мальчики поступают туда, чтобы чему-то научиться и оказаться на манеже. А я уже была на манеже. Необходимые для работы навыки уже были приобретены. Хотя в училище тебя учат не определенному жанру, тебя развивают во всех направлениях, включая очень интересную цирковую теорию. Только потом ты выбираешь с преподавателем свой профиль. У меня это было уже определено. Я отработала в цирке достаточно большое количество номеров — и воздушные полотна и воздушные ремни, и кольцо; работала в жанре каучук. Никогда бы не подумала, что буду работать в жанре Roller Skating, кататься на роликах.

ОМ: А как тебя пригласили в Англию? Как ты оказалась в Moscow State Circus?

КД: В 2009 году Ирина Арчер приехала в Москву и, увидев нашу работу на манеже в цирке на Вернадского, зашла к нам в гримерку и попросила встретиться с руководителем нашего номера, чтобы пригласить нас в Англию. Мне было 17 лет. Сначала я работала с интервалами, уезжая на другие гастроли, а с 2013 года я постоянно здесь, в Англии.

ОМ: Цирк славится династиями. Трудно ли работать с людьми, выросшими в цирке, легко ли они принимают в свой мир людей извне? Я так понимаю, что твоя семья не связана с миром цирка?

КД: Да, мой папа — электрик, а мама работает оператором прачечного оборудования. Оба очень добросовестно относятся к труду, приучили меня к ответственности в работе.

По-моему, то, насколько хорошо складываются отношения у людей, зависит от их характеров, а не от того, какая у них семейная история.  Мне повезло: с людьми, с которыми работаю я, проблем в работе вообще не возникает. Некоторые из моих коллег как раз из цирковых династий, отношения у нас отличные.

ОМ: Насколько закрыт мир цирка? У вас есть друзья вне цирка? Проще ли с ними дружить? Или дружба внутри цирка крепче?

КД: У меня осталось очень много друзей со спорта. Ребята, которые так же, как и я, стали артистами, разъехались в разные страны. Мы очень редко встречаемся — то я на гастролях, то они. При этом мы стараемся поддерживать связь, сейчас интернет это позволяет. Среди моих друзей есть и не цирковые ребята, которых я очень сильно люблю. Они меня ждут, и мне это безумно приятно. Когда я приезжаю домой, они рады меня видеть.

Цирк — это наша жизнь. Но все-таки у нас есть и что-то еще.

ОМ: Как мне кажется, в цирке духовная сила еще важнее физической. В фильме «Воды слонам» идеальный кастинг в плане подбора лиц. У Риз Уизерспун так выдается подбородок — сила воли буквально написана на лице. 

У вас же такие прекрасные лица, каждая из вас красавица с правильными чертами. Ты говоришь, в художественной гимнастике важны линии, грация, а какое значение красота имеет в цирке? Если, скажем, у двух артисток один уровень техники, отдадут ли предпочтение более хорошенькой?

Роль играет много факторов: в первую очередь, это физические данные, возраст, а также наличие семьи, детей. Ведь с малышами участвовать в гастрольной цирковой жизни сложнее.

Когда мы искали третью партнершу в наш номер, мы выбрали Катю Чистую из нескольких других претенденток. В первую очередь смотрели на то, как девочка выглядит, на ее рост — чтобы все три исполнительницы номера были приблизительно одной комплекции.

Конечно, основным фактором было то, что Катя может выполнить всю требующуюся работу и она артистична.

ОМ: Расскажи про ваш быт? Топят ли в ваших вагончиках? 

КД: Несмотря на то, что мы живем с прямым выходом на улицу, у нас тепло.  Конечно, и вагоны, и сам цирк, и гримерки — всё отапливается. Это нужно не только для комфорта, но и для наших мышц во время разминок и разогрева перед работой. Здесь всего достаточно, для нас созданы хорошие, для всех одинаковые, условия. Я не могу на что-либо пожаловаться.

Все бытовые вещи, которые есть в домах и квартирах, — всё это есть и у нас.

Мы можем приготовить себе поесть, постирать вещи. Есть определенная дисциплина — у каждого свой стиральный день. Мне здесь комфортно.

ОМ: Что делаете по вечерам после представления? Нужно ли ложиться рано спать? Обыденное ли у вас настроение, или такое же приподнятое, как и у зрителей? Передается ли вам хоть часть той эйфории, которую вы дарите зрителям? 

КД:  Лично мне, когда заканчивается представление, становится немного грустно, потому что, когда я возвращаюсь домой, начинается спокойная размеренная жизнь. Мы только что обменялись со зрителями яркими эмоциями. Заряженные адреналином, красивые, мы смываем грим и превращаемся в людей, увидя которых, никогда не скажешь, что это артисты.

Мы отдыхаем, занимаемся своими делами, приводим себя в порядок, принимаем душ, смотрим фильмы, едим.

После представления хочется есть, потому что перед шоу перекусываем чем-то легким — гнуть спину на полный желудок — сама понимаешь, тяжело.

Иногда, если погода позволяет, мы собираемся с ребятами на улице, можем посидеть возле наших вагончиков, устроить барбекю, пообщаться. Сейчас коллектив уже сплотился, мы вместе около двух месяцев — мы стали более открыты, более интересны друг другу.

ОМ: Твоя работа — движение, сам цирк тоже в движении. Есть ли элемент романтики в жизни на колесах? Легко ли это или трудно постоянно менять города и страны, находясь вдали от дома и близких? Хочется скорее домой в нормального размера комнаты, или ничего нет лучше странствий?

КД: Есть люди, которых тянет домой больше, чем меня, потому что у них дома семьи, дети.  Лично я люблю эту работу, эту жизнь — мне это приносит удовольствие. Это наверное, не для всех. Кому-то хочется больше пространства, комфорта, размеренности. Жизнь на колесах иногда может утомить. Я вижу в этом только плюсы, потому что сегодня мы в Ливерпуле, завтра в Бирмингеме.  Всегда интересно увидеть новый город, его достопримечательности. Каждая площадка отличается от предыдущей. Наша работа дает нам очень много возможностей — мы путешествуем, впитываем культуру Англии, видим мир. Мне это безусловно нравится!

ОМ: Когда цирк переезжает — где именно вы находитесь? В своем домике, как в купе поезда?

КД: Мы ждем на площадке, пока наши униформисты, занимающиеся технической работой,  разбирают цирк. Расстройка, уборка шапито называется build down.  Ребята скручивают шланги и отключают электрические провода. Убираем лестницы, ведущие в кемпинги; наши вещи перебазируются в более мягкие места, где во время переезда не разобьются. Мы садимся в два микроавтобуса. У всех определено свое конкретное место. Находиться в комнатах запрещено по технике безопасности.

ОМ: Возите ли вы с собой шапито, или его предоставляет город? Сложно ли привыкать к новому месту? 

КД: Шапито у нас все время одно. Оно сделано в Италии. Нам в нем абсолютно удобно. Иногда на самой лужайке под тентом бывает наклон. Но это все подгоняется, подстраивается, подкладываются щиты. Я от этого далека. Я просто выхожу на манеж, который порой чуть выше или ниже, но всегда идеально ровный.

ОМ: У хирургов сухие от мытья руки, у скрипачей синяки под подбородком от скрипки. Есть ли у тебя какие-то метки профессии?

КД: Нет. Поначалу, когда ты привыкаешь к реквизиту, появляются синяки — в каких-то трюках натирается что-то. Но они проходят и больше почему-то не появляются.

ОМ: А как называются ваши трюки — цирковые термины всегда такие забавные! Их возникновение относится к дореволюционному периоду, когда русский цирк еще не сформировался и по городам России гастролировали иностранные артисты. 

КД: В каждом жанре циркового искусства свои названия трюков.

Фляк — это элемент акробатики, переворот прыжком назад с промежуточной опорой на руки.

Вальсет — подскок, применяемый как связующий элемент для перехода к выполнению прыжка.  Наши трюки в шарах называются шпагат в провис, затяжка на подколенке, стойка на груди.

ОМ: Я знаю, что в цирке нельзя грызть семечки — зрителей не будет. А еще какие есть цирковые приметы?

КД: Ооо! Их очень много!! Основное, первое, что тебе скажут, если ты начинающий артист — это нельзя садиться спиной к манежу.

Даже если ты на секундочку присел, тебе сразу сделают замечание, а то и треснут по спине.

С точки зрения здравого смысла, это объясняется элементарной техникой безопасности — ты не видишь, что в тебя может лететь акробат или булава жонглера. Также это неуважение к манежу. Просто нельзя так делать и всё.

Нельзя также переходить дорогу артисту, выходящему на манеж — значит, у него номер не пойдет. Нельзя сидеть в своих рабочих костюмах, можно только стоять или разминаться. Нельзя артисту приходить в цирк на костылях — это очень плохая примета. Также из суеверия артисты не фотографируются перед работой.

ОМ: Есть ли у тебя специальная диета?

КД: Здоровое питание никому не помешает, не только артистам. Есть надо всего по чуть-чуть, без ограничения продуктов, чтобы не чувствовать себя несчастным. Главное, на ночь не наедаться. Я стараюсь готовить себе вкусную полезную еду.

Вообще, в цирке диеты нужны больше девочкам. Мальчики меньше заморачиваются на эту тему.

Недавно у нас было два дня выходных — по возвращении в гримерку началось: «Ооо! Тут лишнее, тут повисло-отвисло!» Это все, конечно, утрировано нами — такой яркой разницы нет. (смеется)

 ОМ: Мечтаешь ли ты о другой профессии, или цирк — навсегда?

КД: Я считаю, что артист должен уметь делать в жизни не только то, что он делает на манеже. Возможно, мое образование мне когда-то пригодится. На сегодняшний день мне настолько сильно нравится моя работа, что я бы не хотела ее менять. Я не могу замахиваться на то, что будет со мной через десять-двадцать лет. Пока есть порох в пороховницах — надо работать!

22-26 июля The Moscow State Circus снова выступит в Лондоне! Не пропустите!

Билеты на сайте >>>

Текст и фото: Ольга Манизер

Читайте также:
Художник Ольга Манизер: о русских сказках, куклах Моцарта и работе с V&A