Загрузка ...
Мой путь к искусству был довольно тернистым, хотя я родилась в семье художников и рисовать начала раньше, чем говорить. Но в процессе получения художественного образования я часто слышала от преподавателей, что женщина не может быть настоящим художником, и, видимо, доверяла им больше, чем стоило. Так я выбрала, как мне казалось, менее амбициозный путь — стала графическим дизайнером. Можно сказать, что успешным — у меня была своя компания, а после переезда в Лондон я два года работала на CNN. Но в итоге мне стало понятно, что игнорировать зов, который я слышу с детства, больше невозможно и что нельзя позволять кому-то определять, кем я могу и хочу быть.
Сейчас я работаю в Лондоне. Впервые я попала сюда почти пятнадцать лет назад и сразу влюбилась в атмосферу этого города. За пару недель я обросла друзьями и даже нашла работу в магазине пластинок. Правда, платили там тоже пластинками, но для меня это было неважно.
Моя студия находится в здании Bridget Riley Studios в районе Хакни-Уик, где когда-то располагалась арахисовая фабрика. В 1980-е ее площади конвертировали под художественные мастерские, и одной из основательниц проекта была английская художница Бриджет Райли. Мне досталось прекрасное светлое пространство с большими окнами и высокими потолками. На стенах висят одноминутные скетчи, на полках стоят фотографии и работы моей мамы. Я работаю в разных техниках и с разными инструментами — пишу, печатаю, занимаюсь анимацией и иллюстрацией, поэтому мне нужно много места.
Здесь же, в мастерской, хранятся работы с моей первой соло-выставки, которая была посвящена теме дома. Процесс создания принтов начинался с четырех скетчбуков и привел к сотрудничеству с небольшой галереей в Португалии, для которой я подготовила пятнадцать работ и два зина.
Что такое дом
Как эмигрант, я часто думаю о теме дома.
Примерно через три года после переезда я перестала говорить, что еду домой, когда возвращалась в Питер. Но в Лондоне, даже пятнадцать лет спустя, мы все равно остаемся немного чужестранцами, в Лондоне — тоже не до конца дом. Размышляя об этом, я решила спросить у своих друзей, что означает дом для них, и не ожидала, насколько разнообразные ответы я получу. Они и стали основой для моей работы над выставкой.
В 2019 году, когда я начала исследовать тему дома, она выглядела довольно невинной и игривой. Я думала о том, как ты сперва един с миром и домом, о доме как утробе матери, когда ты даже не знаешь, что есть что-то еще — за его пределами. Потом ты перерастаешь свой дом как подросток, покидаешь дом — физически или метафорически, попрощавшись со своим детством. Или теряешь дом и всю жизнь его снова ищешь, или строишь, или находишь его в других, или в себе. Или сама становишься кому-то домом. В юнгианской психологии эта одиссея возвращения домой и есть процесс становления и взросления.
После 2020 года тема перестала казаться мне такой невинной и стала проявлять свою темную сторону: дом может оказаться тюрьмой. А в 2022 году стало очевидно, что концепция дома как такового совсем сломалась. У нас в Хакни-Уик на одном здании есть большая надпись BROKEN HOMES — я ее вижу каждый день, когда прохожу мимо. «Кто ты, когда мир, который ты знал, развалился?» — этот вопрос я много раз задавала себе. Я не понимала, что у меня есть корни, пока они не стали кровоточить. Тема звала пересмотра.
К тому времени я уже несколько лет работала с Музеем миграции в Лондоне, и они предложили включить в свою программу мою соло-выставку на тему дома. Мне удалось получить грант от Arts Council England, и это позволило сделать проект более масштабным: привлечь музыкантов, артистов и перформеров, создать сложную экспериментальную аудиовидеоинсталляцию с квадрофоническим звуком и видеомаппингом, а еще выпустить две книги. Кроме того, я написала несколько крупноформатных холстов и выпустила серию принтов.
Тогда я снова спросила людей, что дом значит для них, но только тех, у кого есть опыт миграции, и сделала звуковую инсталляцию с помощью продюсера J. C. Wright, в которой их голоса наслаивались один на другой, рассказывая о доме на разных языках. Сама инсталляция тоже была в форме дома, внутри которого каждый мог почувствовать себя как в детстве, играя в игры (чур, я в домике!) и исследуя свои отношения с домом.
А еще в рамках этой выставки мы установили стену, на которой посетители оставляли записки о своем понимании концепции дома. К концу проекта их накопилось более шестисот штук, и двести вошли в книгу, которая была выпущена после закрытия. Большинство людей говорили о том, что дом для них — это другие люди: их семья, любимые, друзья, сообщество, те, кто их понимают и принимают. Многие говорили, что дом — внутри нас. Кто-то — что он всегда где-то еще.
Я не могу сказать, что нашла ответ на этот вопрос, но мне нравится такой вариант: Home is where you make it. И, видимо, сейчас это — моя мастерская.
А что дом для вас?
Анастасия Бельтюкова
@tribambuka
www.tribambuka.art
Оригинальный текст напечатан в специальном выпуске журнала «Зима» #английскийдом . Заказать свою копию можно по ссылке.
